Имя им - легион

- Бен много пьет в последнее время? - свистящим шепотом спросил Айвен, пристально глядя в глаза совершенно обезумевшему поэту. Пламя свечи заколыхалось от его тяжелого астматического дыхания и опалило поэту брови.

- Я... не... знаю... - прошептал Орвин Бин, опуская глаза.

- Не лги! - спокойно сказал Фридрих и, потянув поэта за волосы, запрокинул ему голову. Вновь расплавленные капли воска упали Орвину Бину на бескровно-белое лицо.

- Я не могу утверждать с точностью, - судорожно вздохнув сдавленно прошептал поэт, - но мне кажется... много.

Айвен холодно усмехнулся, поставил свечу на стол и сел в кресло.

- Когда Бен был пьян, он рассказывал тебе о взаимоотношениях внутри Аппарата Информационного управления?

- Изредка. Он говорил, что я должен знать некоторые нюансы, растерянно кивнул Орвин Бин, - но я ведь готовился в будущем стать настоящим профессионалом... Я должен был иметь представление... Я не понимаю, что здесь преступного?!

- Вопросы здесь задаю я! - холодно отрезал Айвен. - Ты уже присутствовал на процедуре Проклятия?

- Да. Один раз, три месяца назад, когда Главный Редактор Бен рекомендовал мое стихотворение к печати...

- И кому ты успел растрезвонить об этом?!!

- Я не думал...

- Я не спрашиваю, что ты думал, - прорычал Айвен, не в сила сдержать свою ярость, - я даже не спрашиваю, как ты посмел посторонних посвящать в детали профессионального ремесла! Тебе гаденышу приоткрыли узенькую щелку, чтобы ты мог вставить в нее свой сопливый нос, а ты пытаешься просунуть туда свои грязные лапы, да к тому же норовишь Таинство Профессионально Творческой Кухни осквернить взорами Непосвященных!!! Имя?! Я спрашиваю имя?!!

- Орвин Бин, - пролепетал вконец ошалевший поэт.

- Да не твое, придурок, - страшно ухмыльнулся Фридрих, все еще крепко держащий поэта за волосы.

"Что у него за страсть такая: таскать их за патлы?!" - раздраженно подумал Айвен брезгливо разглядывая обширные залысины Фридриха. "Типичное проявление комплекса собственной неполноценности!"

- Может, все-таки, кликнуть повара? - продолжая зловеще скалиться спросил Фридрих.

- Не надо! - по заячьи пискнул поэт и, упав на четвереньки, попытался подползти к ногам Айвена.

- Имя? - холодно потребовал Айвен, брезгливо отодвигаясь от извивающегося на полу поэта.

Фридрих, рванув за волосы, заставил Орвина Бина вновь стать на колени.

- Тебя, дурачок, спрашивают имя того человека, которого без ведома Главных Редакторов ты посмел посвятить в святая-святых Творческого Процесса? - словно разговаривая с умственно отсталым ласково сказал Фридрих.

- Дональд, - едва слышно прошептал поэт, все лицо которого было усеяно слезами, вперемешку, как восковыми, так и обыкновенными.

- Севидж?!! - свистящим шепотом спросил Айвен.

Поэт кивнул, насколько это ему позволил Фридрих все еще крепко сжимавший поэтову шевелюру.

- Адрес! - рявкнул Айвен.

- Не знаю!

- Не лги!!!

- Я не знаю!!!

- Он опять за старое, - оскалился Фридрих, - может, все-таки, повара предупредить? Пусть там на кухне подсуетятся.

- Не надо, я вас прошу! - застонал Орвин Бин, безуспешно пытаясь упасть в ноги Айвену Чену. - Я, действительно, не знаю! Он всегда приходил сам... Меня никогда не интересовало: кто он и откуда... А сам он никогда не говорил, все больше слушал... Он так умел слушать, что хотелось говорить еще и еще... Кто же мог знать, что... так нельзя...

"ОН!" - Айвен закрыл глаза и расслабленно откинулся в кресле.

"...в результате регрессионных процессов, нашедших благодатную почву в изолированной, возведенной на изначально порочных принципах, усиленных симбиозом худших проявлений взаимодействия двух разнородных сфер человеческой жизнедеятельности, на протяжении одного поколения произошли такие апокалипсические изменения социального уклада и чисто человеческих взаимоотношений, что некогда нормальные люди превратились, сначала в духовных каннибалов, а затем... в самых обыкновенных. Лозунг: "Если враг не сдается - его уничтожают", в этой среде был воспринят буквально. И тех, кого "съедали" на первых порах в переносном смысле, стали подавать к столу в буквальном.

А особым деликатесом на специальном культовом отправлении - процедуре Проклятия - стала считаться поданная к столу рукопись, приправленная кровью автора.

Момент, когда процесс деградации членов секты, именующих себя Золотой манипулой, перешагнул за грань и стал откровенным безумием, прошел совершенно незаметно и воспринялся как нечто само собой разумеющееся..."

- Оставь его, спокойно сказал Айвен, - похоже, что он действительно ничего больше не знает.

- Как скажет Главный Редактор Айвен, - несколько театрально произнес Фридрих, вытирая руки черным носовым платком.

- А вы, Орвин Бин, - не глядя на поэта сказал Айвен, - можете идти. Но помните, что один раз скомпрометировав свое доброе имя вы поставили себя в такое положение, в котором следующая ваша ошибка - будет последней... Язык нам дан не для того, чтобы обсуждать Объективные истины, а чтобы... держать его за зубами. Неровен час, можно потерять!