Имя: Избранные работы, переводы, беседы, исследования, архивные материалы

Очевидным поверхностным антитезисом Лосева к принципу отсутствия при обратной перспективе единого фокуса света является его теория неустранимости мифологической установки сознания. Мифологическая ценностная система фактически выполняет в языке, по Лосеву, именно эту функцию – неустранимого единого фокуса света. Однако – как и всегда во внутренней интриге имяславия – этот лосевский очевидный антитезис Флоренскому содержит в своей глубине модификацию самогó оспариваемого принципа. Позиции Лосева и Флоренского здесь взаимозависимы и как бы «диффузны»: неустранимости ценностного (мифологического) освещения речи доказывается Лосевым через категории интонации и экспрессии (см. выше), обладающие, по Лосеву, «верховной властью» в языке. Если отвлечься от деталей, то эта лосевская интонация, являющаяся в конечном счете следствием (или причиной) неустранимости языкового единого «фокуса света», восходит ни к чему иному, как к ритму. Внеритмическое выражение интонации невозможно. Конечно, различие с Флоренским и здесь сохраняется: у Лосева ритм – через интонацию является базовой «верховной» универсалией внутри «естественного» языка (т.е. ниже «первослов»), у Флоренского же ритм вовлечен в саму область первообразов. По Лосеву два мира «сроднены» словом, по Флоренскому – ритмом. При максимальной интерпретаторской свободе можно и лосевскую предикацию в области «первослов» понимать как «зародыш» ритма «естественного» языка, а ритм Флоренского – как аналог непрекращающейся лосевской предикации, имеющей длительность и потому способной к ритмизации, и тогда мы выйдем к общему имяславскому инварианту в этой области, к «простому» утверждению некоторой связи между энергией Первосущности и всеми разновидностями ритма в тварном мире, в том числе – и языкового ритма. Та же категория ритма, которая имплицитно содержит в себе, хотя бы и потенциально, указание на некий статичный источник движения, может помочь и более цельному, а вместе с тем – объемному пониманию противопоставленно-сопоставленных тезисов Лосева и Булгакова, которые, как представляется, наиболее перспективны в лингвистическом отношении: тезиса об отсутствии в речи образа автора и, с другой стороны, тезиса о принципиальной неустранимости из речи «я» говорящего. В зоне смыслового действия категории ритма этот субстанциально отсутствующий в речи автор может пониматься как неустранимый функционально-организационный центр речи, как своего рода единый ритмический фокус высказывания, в котором сходятся или из которого расходятся все его смысловые и формальные «нити»: и многоступенчатая размеренная предикативность, и рассчитано разворачивающееся коммуникативное движение смысла, и интонационная, и собственно ритмическая фактура речи, и, конечно, потенциальная изобразительность высказывания, которая в принципе невозможна без такого рода статичной исходной «точки». Без субстанциально отсутствующего, но функционально неустранимого автора распались бы и связи между разными смысловыми и формальными компонентами речи, и сами эти компоненты, а в конечном счете и сама речь. Сколь бы ни разнились, таким образом, философско-теоретические положения трех версий имяславия, в лингвистическом отношении они взаимно дополняют друг друга, создавая вместе расширенное смысловое пространство. Лосев, Булгаков и Флоренский, почти всегда шедшие в своих частных рассуждениях в разные стороны, двигались при этом тем не менее по одной окружности. Имяславская дуга, хотя и не без искр, свернулась в круг, во всяком случае – в лингвистический круг.

Имяславие – это замкнутое в себе учение, имеющее – если выразиться метафорически – форму пирамиды: его внешние плоскости ровны и пригнанны друг к другу, но внутри имеется целая сеть лабиринтов, ложных и истинных выходов, обманчивых тупиков, пещер с сокровищами и т.п. Вне зависимости от философских и религиозных установок лингвистике следовало бы пройти по всем этим обдуманно и с перспективой проложенным тропам.

Примечания

^1. См. Гоготишвили Л.А. Лосев, исихазм и платонизм. Наст. изд. 551; «Начала», 1994, № 1.

^2.А.Ф. Лосев. Философия имени. // Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. Μ., 1993. С. 676. В дальнейшем – ФИ.

^3.Булгаков С.Н. Философия имени. Париж, 1953. С. 82 – 88 и др.

^4.Флоренский П.А. Из истории отечественной философской мысли. Μ., 1990. Т. 2. «У водоразделов мысли». С. 35. В дальнейшем этот сборник будет даваться через сокращение УВМ.

^5.А.Ф. Лосев. Специфика языкового знака в связи с пониманием языка как непосредственной действительности мысли. – Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. Μ., 1982. С. 108 – 109. В дальнейшем этот сборник будет даваться через сокращение ЗСМ.

^6. См. специальную лосевскую работу «О коммуникативном значении грамматических категорий». – Лосев А.Ф. Языковая структура. Μ., 1983. С. 179 – 215. Статья воспроизводится в настоящем издании.

^7.Булгаков С.Н. Философия имени… С. 47, 72 и др.

^8. Там же. С. 80.

^9. Там же. С. 58.