Имя на площади Победы

Имелась в виду выставка, которую к 25-летию БССР предполагалось открыть в Третьяковской галерее Москвы. Заборский тоже активно участвовал в той выставке, как и во всей работе, связанной с поиском вариантов увековечения памяти борцов с гитлеризмом. Притом заглядывал в будущее дальше других. Например, уже тогда ему пришла в голову мысль о том, что у белорусской столицы должен быть Курган Славы. И он теперь есть. В его создании Георгий Владимирович, так уж получилось, участия не принимал, но первый вариант такого Кургана – тоже эскизный – из-под его пера, кисти, карандаша вышел еще в 1945 г. На нем нет четырех штыков, символизирующих четыре фронта, освобождавших Беларусь, но смотрится он интересно. А 3 июля 1944 г., узнав об освобождении своего родного города, Заборский закончил один из вариантов самой главной своей работы – проекта монумента Победы. Как пишет архитектор и историк архитектуры В. М. Чернатов, «по замыслу зодчего памятник представлял собой сложную объемно-пространственную архитектурно-скульптурную композицию. Трехступенчатая круглая колонна завершалась скульптурой матери-Родины. С четырех сторон основания колонны устанавливались скульптуры воина Красной Армии, партизана, рабочего и колхозника. В единстве этих емких образов-символов заключался основной смысл памятника».

Александр Петрович Воинов. Впоследствии член-корреспондент Академии наук БССР и Академии архитектуры СССР

В силу своего таланта Заборский настойчиво пестовал идею, суть которой состояла в том, что нужен мемориальный знак, способный стать главным для белорусской столицы, даже для всей республики. Он не мог ориентироваться на «типовой стандарт», на средний уровень. И дорога к такому творению заняла у Георгия Владимировича в общей сложности двенадцать лет. Притом это был непростой путь не только в смысле творческого поиска, о чем свидетельствует его переписка с А. П. Воиновым и другими своими коллегами. Чтобы творить, нужно было сначала выжить. И ему, и семье. Кроме того, для творческого процесса требовалось не только вдохновение, но и материалы. Союз архитекторов искал способы помочь. Вот что его руководитель писал Заборскому 5 октября 1942 г.:

«УВАЖАЕМЫЙ ГЕОРГИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ!

Ваше письмо получил. Очень благодарен за скорый ответ… Вашу просьбу о помощи Вам в приобретении бумаги, красок и прочего направил члену нашего правления Науму Ефимовичу Трахтенбергу, работа-юшему в г. Челябинске, с которым я прошу Вас также связаться. Я ему поручил договориться с Челябинским отделением Союза архитекторов и о посылке Вам, за наш счет, всего необходимого для Вашей работы…

Примите привет. Пишите.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОЮЗА СОВЕТСКИХ АРХИТЕКТОРОВ БЕЛОРУС СИНИ (А. И. Воинов)»

Наум Ефимович Трахтенберг уже перед войной был известным в республике архитектором. В тридцатые годы он разрабатывал генпланы Бобруйска, Могилева, Минска. Был комиссован из армии по болезни, жил в Челябинске, работал в техническом отделе Байкалстроя НКВД СССР. Воинов писал ему: