Имя на площади Победы

До войны в белорусской столице главной была площадь Свободы. Более того, этот ее статус предполагалось даже укрепить. 23 декабря 1925 г. на заседании президиума Минского окружного исполнительного комитета рассматривался вопрос «Аб вызначэнні мейсца дзеля пастаноўкі помніка У. І. ЛЕНІНУ ў г. Менску». В графе «Пастанавілі» записано: «Лічыць найбольш падхадзяшчым мейсцам для пастаноўкі помніка У. І. Леніну «Пляц Волі». Правда, к приезду Маклецовой по проекту Лангбарда уже строился Дом правительства. Но пока Минск выглядел как «типичный заштатный губернский городок… Было несколько мощеных улиц в центре с преобладающим булыжным покрытием… Одна линия трамвая по главной Советской улице… Трамвай появился только в 1929 году, до этого была конка – рельсовая дорога с «двигателем» в две лошадиные силы, а при подъеме на гору у теперешней центральной площади подпрягали еще пару гнедых». Это опять из записок Маклецовой. А вот цитата из книги «Минск», изданной в 1952 г. М. С. Осмоловским, по проектам которого около оперного театра в 1945–1947 гг. пленными немцами и итальянцами был построен целый микрорайон двухэтажных домов, который до сих пор называется «Осмоловкой». О довоенной белорусской столице он писал: «Архитектура города в целом, как и характер его застройки и благоустройства, находилась на чрезвычайно низком уровне. Минск формировался и рос как второстепенный губернский город, без крупной промышленности, с узкими и кривыми улицами, без канализации и водопровода (за исключением центральной части)… Монументальных и красивых зданий в городе было очень мало… Минским «небоскребом» являлось пятиэтажное здание гостиницы «Европа», выстроенное в 1906–1908 годах на углу нынешних площади Свободы и улицы Ленина…». В самом деле, в том году, в котором родился Заборский, в Минске числилось пятьдесят пять небольших фабрик и заводов, на которых трудилось в общей сложности только 1310 рабочих.

И архитекторы, и представители других профессий, оставившие записки о прежних временах, были на удивление единодушны в своих суждениях о старом Минске. Одни дружно твердили, что до революции это был заштатный городишко, строившийся без генерального плана. Формально такой план существовал и назывался «Александровским», так как на нем 25 сентября 1858 г. российский император Александр II начертал собственноручно «Быть по сему!». Однако в последующие полвека почти никто его не придерживался. Мало что изменилось, добавляли другие, и в межвоенные советские годы, хотя власти вынуждены были не раз обращаться к проблеме переустройства города, ставшего столицей республики. Например, на заседании президиума Минского окружного исполкома, которое состоялось 12 мая 1926 г., был заслушан «даклад прафесара Сямёнава аб праекце планіроўкі гор. Менску на бліжэйшае 25-годдзе». Доклад, к сожалению, в Минском государственном областном архиве, где гранятся бумаги тех заседаний, обнаружить не удалось, хотя он должен был быть приложен к протоколу, о чем есть соответствующая пометка, но в самом протоколе довольно подробно отражена суть прений. Например, заместитель председателя исполкома Рабинович отмечал, что, прежде всего, «трэба зьвярнуць увагу на надта дрэнную забудову нашага гораду да гэтага часу і намеціць так званыя чырвоныя рыскі для паступовага папаўнення гэтых недахопаў». Необходимость в новых «чырвоных рысках», то есть красных линиях, регулирующих застройку, настоятельно диктовалась тем, что Минск «зьяўляецца культурным і адміністрацыйным цэнтрам і ў гэтым напрамку ён будзе пашырацца». Однако одновременно подчеркивалось, что «горад наш зьяўляецца прыгранічным, дзе асядае многа выпадковага элементу», а в этом виделась значительная проблема.