Имя твоё...

Конечно. Она… Через месяц я ее ненавидела, готова была убить. По ночам, помню, я вставала – мама спала в гостиной на диване, а я на раскладушке в закутке возле кухни – вставала, на цыпочках подходила к спальне хозяйки, слышала ее хриплое астматическое дыхание и воображала, как войду и в полной тишине придушу, и дыхание прервется, а я выйду и спокойно лягу спать.

Они были подругами с детства, но тетя Зина знала о маме все, а мама о ней – ничего, особенно после того, как она уехала из нашего города, выйдя замуж за представительного мужчину, работника какого-то министерства. Она была вампиром, пила из людей жизненные соки, и знаешь, это большое счастье, что с мамой они расстались, иначе… Только не думай, что я сошла с ума…

Алина, ты преувеличиваешь. Не думаю, что тетя Зина довела бы маму до смерти, если бы осталась в городе… Не думаешь? А почему мать тети Зины умерла неожиданно в сорок три года? Ничего у нее не было, врачи удивлялись, ни одной видимой болезни, но она все слабела, ее обследовали в больницах и ничего не находили, выписывали домой, и дома она падала, теряла сознание, а однажды упала и не встала. Тетя Зина – ей было тогда лет двадцать, как и моей маме, – осталась одна и очень этому радовалась, потому что теперь никто не мешал ей водить в дом мужиков, с которыми она вытворяла разные мерзости, а потом рассказывала маме, мама затыкала уши, а она заставляла слушать…

Почему же мама дружила с ней? Ну, как почему? А почему лягушка дружит с удавом? Потому что притяжение. Потом, много лет спустя, я читала об этом в разных книгах. Это называется энергетический вампиризм, тетя Зина была очень мощным вампиром, она и нас с мамой вызвала к себе в Москву, когда муж ее умер – она его довела до могилы, можешь мне поверить, он, бедняга, даже не понял, какая сила убивает его каждый день вернее, чем стрихнин в чае. Когда ее муж умер, ей стало трудно, нужен был кто-то рядом, кто-то живой, из которого можно было пить жизненные соки. Только поэтому она и позвала маму, а устроить ее на работу в контору для тети Зины было парой пустяков. Ей цены бы не было, если бы она все, что делала в жизни, делала из любви к людям. Но единственное, что ее интересовало – пить жизненные соки, люди слабели в ее присутствии и подчинялись ей, воображая, что делают добро приятной женщине.

Алиночка, я понимаю, что ты хочешь сказать, но при чем здесь вампиризм, тем более энергетический, все это психология… конечно, Веня, ты прав, психология, наше подсознательное, да, а что это, мы уже знаем с тобой, правда? Да, Лина, знаем – ты думаешь, что знаем все? Веня, не будем спорить… не будем, Лина, только не нужно давать определения явлениям, которые… не буду, Веня, но ведь было… и с мамой тоже.

Мы переехали в Москву в октябре, и через месяц мама едва волочила ноги. Она была уверена, что всему причиной новизна столичной жизни, и работа в конторе тоже казалась ей поначалу очень сложной, выматывающей, хотя выматывала ее не работа – подумаешь, бухгалтерия, числа везде числа, – выматывало маму присутствие тети Зины: и на работе, и дома, и в магазине, и на концерте, везде и всегда вместе, и взгляды… я сначала не понимала, а потом будто ударило: она смотрела на маму, как мясник на корову, которую привели на бойню.

На меня тетя Зина не действовала. Наверное, это ее раздражало, мы сразу не понравились друг другу. Она пыталась сначала: «Алиночка, милая, ты просто прелесть, тебе непременно нужно сделать челку, ах, как красиво»… – но быстро перестала, потому что я смотрела волком, и два наших взгляда постоянно вели дуэли, как две острых шпаги, мы пытались уколоть друг друга и – не получалось. Ни у нее, ни у меня. Я только оборонялась, а она меня убить пыталась, я точно знаю, я ей мешала, при мне она не могла с мамой обращаться так, как ей хотелось.