Имя женщины бессмертно

«Считай меня, какой хочешь, дорогой, но завтра утром я буду лежать в раскиданных тобой денежках в моей кроватке, которые ты мне заплатил просто за то, чтобы потрогать меня. И кто здесь из нас наивный?».

«Ты его сделала, Эмильена!» — тучный мужчина зашелся вновь своим гнусавым смехом, от чего за столом снова появились улыбки.

Мама же предложила всем обратиться ко второму тосту: «Куртизанки — самые образованные женщины мира. За женскую хитрость!».

Делая последние штрихи на своем лице для шоу, которое должно было начаться вот уже через десять минут, я думала о Теодоре. Придет ли, поступившись со своей должностью? Понравится ли ему мой танец? Вообще, конечно, раньше у нас бывали священнослужители, но Теодор Бергк был другим. Если он и явится, то только для меня, ради того, чтобы познакомиться со мной ближе и еще крепче связаться ниточки между нами.

«Лилит, малышка, идешь?».

«Да, одну минуту». Я посмотрела в свои широко распахнутые карие глаза. Мои зрачки всегда были такими огромными, независимо ни от света, ни от событий, ни от веществ в моем организме. Наконец, я встала и направилась на выход.

Пронизывающий писк микрофона закончился так же резко, как и начался. Полная тишина в зале. Белый очерченный круг от прожектора появился на сцене. "Раз, два, три" — отсчитали удары барабанных палочек друг о друга. И зазвучали звуки духовых инструментов! Резко приоткрытая бархатная штора, и вот уже на сцене красуется моя ножка в чулке и на каблуке. Она делает манящее движение. Трубач извлекает виртуозную мелодию, и в этот момент я отодвигаю штору и предстаю перед жаждущей публикой во всей красе.

Танцую.

Плавно двигаю бедрами. Взмах рукой.

Посмотри, какая я кроткая.

Античная красота.

Анатомия.

Аккуратного тела

гармония.

Баланс. Бальзам на твою душу.

Бархат кожи. Взглядом обездушу.

Безвинная, безгрешная развратница. Безнаказанная я проказница.

Взмах руки в рукаве из блесток и перьев. Стук наточенным каблуком. С меня летит последний элемент одежды, оставляя на теле только сладкую парочку: маленькие черные трусики и пэстисы с кисточками. Они подрагивают от каждого движения.

Безумна, безответна любовь моя. Бисквит сердца с алой кровью — съешь меня.

Вожделенная, властная всадница,

в поволоке глаз моих грация.

Жадно шепчу заклинание: «Будь моим!»

И вот потекло твое сознание.

Надменна, непокорна, несравненна. Отважишься опьянить меня изменой?

Пьедестал давно тобою занят.

Раскат рапсодии тебя ко мне приманит.

Я твой трофей, вокруг — лишь тьма.

Увековечь:

в стихах заточи меня.

Зал грохочет от игры оркестра. Я выполняю свои завершающие танцевальные движения: поворачиваюсь к залу спиной, нагибаюсь, прогнувшись в спине на 90 градусов, и медленно очерчиваю свои бедра руками. Бабах! И вот уже с потолка летит поток серебристых блестящих конфетти! Гости ревут, безумствуют, хлопают до боли в ладони, выкрикивая мое имя.

«Гордость нашего „Шоу Сирен“ — Лилит!» — объявляет Мама, пока я смущенно прикрываю грудь ладонями и улыбаюсь толпе. Пройдясь по залу глазами туда-сюда, я уже вдруг подумала, что точно не найду здесь сегодня того самого. И вдруг… Его улыбка. Белоснежные зубы, добрые глаза и блондинистые волосы. Он смотрит прямо на меня. Обнаружив, что я заметила его, машет мне рукой. Как же я счастлива! Забыв обо всем на свете, я отнимаю руки от груди, начиная махать ему в ответ.

И насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке; и поместил там человека, которого создал.

(Бытие 2:8)

ГЛАВА ПЯТАЯ

ТЕОДОР

«Ты любишь стихи?»

«Я учила псалмы».

«Расскажи мне о желании. Чего ты желаешь больше всего на свете?».

«Я желаю родить тебе семерых сыновей».

«Нет, что ты хотела бы сама для себя?».

«Стать отличной женой и матерью».

Я не врала ему. Разве что ответ про стихи обошла стороной.

Я смотрела прямо в его глаза, и весь лунный Париж отражался там. Мы сидели в моей комнате, вдали от шума, прямо на шелковой простыне, в одежде. Вдруг он дотронулся до моего лица. Его красивые, тонкие пальцы прошлись по всему овалу. Я прикрыла глаза, утопая в нашей нежности. Тыльная сторона ладони коснулась щеки, а большой палец остановился на губах. Они были горячими и сухими. Он провел им по ним. Я коснулась языком кончика его пальца, при этом все еще не открывая глаз. Он резко втянул воздух через нос. Я не касалась его, и я знала, что и он не дотронется до меня нигде больше. От этой недосягаемости воздух между нами совсем накалился.

«Теодор, ты прекрасен», — прошептала я, наконец, вновь посмотрев на него.

Он улыбнулся: «Мне уже пора».

«Первый раз в жизни я готова умолять мужчину остаться и провести со мной ночь».

Бергк рассмеялся: «Не нужно умолять, Лилит. Просто не здесь и не сейчас…».

Он сделал паузу. Убрав руки, он улегся прямо на мои подушки и раскрыл руки для объятий. Я с радостью расположилась в них. Поглаживая мои волосы, он мечтательно протянул: