Имя Зверя. Ересиарх. История жизни Франсуа Вийона, или Деяния поэта и убийцы

– Когда найдешь дорогу к собору, – пробормотал Леве, – не входи туда, но дай мне знать. Собор этот – не от сего мира.

Аллегория

Когда Вийон поднялся на галерею королей, уже наступили сумерки. Небо затянули тучи, начинался дождь. Статуи владык поблескивали от влаги. Он отыскал место, где два дня назад нашел Аллегорию Вознесения. Дошел до того места… и рухнул на колени.

Барельеф исчез.

В стене, в которой находилось творение Деланно, виднелся белый прямоугольник. Вокруг валялись куски мусора, остатки раскрошенной известковой заправки. Вийон почувствовал, что пол собора уходит у него из-под ног.

Встал и зашагал к лестнице, ведущей вниз, в главный неф. Храм был пуст, но в одной из молелен возился монашек. Гасил свечи у алтаря Мадонны. Вийон подскочил к нему, ухватил за власяницу на груди. Монашек задрожал и сжался.

– Аллегория! – выдохнул поэт. – Где Аллегория из галереи королей?! Что вы с ней сделали?!

– Но… Так ведь ее приказали… Господин наш, архидиакон, приказал выбросить. Потому что… Потому что там другие барельефы встанут. Были се… сегодня два каменщика, так и забрали…

– Куда?!

– Ну, как куда… На свалку. За собором, у реки…

Вийон бросился к выходу. Выскочил из собора на площадь, миновал фигуру святого Кристофа и повернул налево. Здесь, на берегу Сены, между деревянными помостами порта Л’Эвек и дворцом епископа, он нашел кучу отбросов и разбитых бочек. Когда подошел ближе, большие, толстые крысы неохотно убежали прочь. Не обращая внимания на смрад разложения, он разбрасывал доски, переворошил кучи костей… И наконец нашел! Грязные куски гипсового барельефа, изображающего Аллегорию, покрытые крысиным пометом, валялись среди завонявшейся селедки и гнилой скорлупы.

Довольно быстро он собрал все обломки барельефа. Сложил разбитые и расколотые фигуры, от Лженищего до… Невиновной Убийцы и Архитектора, что жертвовал собор Богу.

Не хватало одной фигуры, что находилась между Невиновно Осужденной и Архитектором; не было одного, последнего звена этой загадки.

Того, кто должен был стать очередной жертвой убийцы.

Вийон, вымокший под дождем, долго стоял посреди свалки, глядя на барельефы. Мир вращался вокруг него в ошеломительном танце. Он уже не знал ни что делать, ни куда пойти. Взглянул на разбитые, отколотые барельефы…

Как добраться до собора, где пролегает путь к нему? Он смотрел на фигуру Архитектора, и вдруг в голове у него зародилась некая идея. Что, если сама Аллегория указывает ему путь? Что, если путь к храму начинался именно в тех местах, где совершались убийства?

Он долго стоял под дождем в задумчивости. А потом быстрым шагом направился в сторону площади Мобер, где совершено было первое убийство.

Дьявол в камне

От площади Мобер до улицы де-ля-Арп путь был неблизкий. Вийон одолел его, бредя топкими парижскими улицами, перепрыгивая через лужи и потоки грязи. Когда вышел на бульвар де-ля-Арп, стреловидные башни собора замаячили перед ним в окрестностях аббатства Сен-Жермен. Поэтому он бегом поспешил в сторону Шан-Флори. Нырнул в темную подворотню, прошел закоулком и вышел на площадь, где днем и ночью выстаивали проститутки в ожидании желающих поразвлечься. Отсюда дорога вела к Трюандри.

Когда он оказался в мерзком Дворе Чудес, собор, казалось, стал ближе: замаячил в окрестностях предместья Святого Мартина.

Он двинулся к Ле-Аль. Это был небольшой городок лавок, магазинчиков и купеческих фургонов. Он миновал порт Грев, где ждали разгрузки корабли с деревом, сеном и вином, прошел рядом с крепостью Шателе. Потом направился на восток, под моросящим дождем обошел Бастилию, чтобы снова свернуть к центру города – к Ле-Аль и аббатству Сен-Мартен-де-Шан. Снова нырнул в лабиринты узких улочек к северу от Лувра и улицы Святого Гонория. Растворился в безднах Парижа, а затем… вышел на широкую площадь и замер.

Он был рядом с целью.

Собор стоял перед ним. Огромный, стройный, он, казалось, возносился к небу. Все его элементы, все детали, начиная от лестниц, порталов дверей, масверков, окон, вимпергов, галерей и контрфорсов и заканчивая принципами пропорции фасадов и пинаклей башен, были вертикальными, уходя почти в бесконечность. Полихромия еще не успела облупиться и осыпаться. Собор еще не был раскрашен в пестрые, яркие цвета, как прославленные храмы в Реймсе или Лионе. Башни его обведены были густой синевой, а рельефы были темными, коричневыми, старыми, что только подчеркивало стройность форм этого сооружения.

Внутрь вел лишь один вход, украшенный необычным порталом. Внутренние лестницы вели не внутрь, а наружу… Портал был выпуклым, словно противореча законам человеческого мира. Двери стояли распахнутыми.

Вийон заколебался. «Не входи в собор», – звенели в ушах слова Жюстина Леве.

Он нарушил запрет, как делал множество раз в своей жизни. Двинулся ко входу и встал перед величественным, уходящим в неведомые высоты порталом. Внутри здания он услышал грохот молотков, шорох, царапанье, хруст передвигаемого камня и мокрые шлепки раствора, накладываемого на камни.