Имя Звезды

— Там не бывает претендентов. Тебя просто выбирают. И не нужно пихаться локтями — в смысле, подлизываться. Кроме того, Джером и Эндрю — мои друзья. Ну а с Шарлоттой… ну, ей нужно во всем быть лучшей. Учиться лучше всех. Быть первой в спорте. Встречаться с наипервейшим кавалером.

Таким вот Джаза была человеком: она не только употребляла в обыкновенном разговоре слова вроде «наипервейший кавалер», она еще и переживала, когда говорила что-то плохое о других. Даже несколько раз сжала кулаки, словно ей требовалось усилие, чтобы вытолкнуть нелестное высказывание из своего тела.

— Когда мы сюда поступили, я некоторое время встречалась с Эндрю, — продолжала Джаза. — Пока я им не заинтересовалась, он Шарлотте был до лампочки. А когда у нас что-то началось, она просто не могла это так оставить. Закрутила с ним роман, когда мы расстались, потом и сама сразу его бросила, словом… она не может… ну, как видишь, я с ней больше не живу. Я живу с тобой.

Джаза негромко вздохнула, словно изгнав изнутри демона.

— А сейчас ты с кем-нибудь встречаешься? — спросила я.

— Нет, — сказала она. — Я… нет. Может, в университете и буду. А сейчас нужно думать об учебе. А ты?

Я мысленно обозрела краткую и бесславную историю своих увлечений в Бенувиле. Я тоже больше думала об учебе. Пришлось приложить немало усилий, чтобы поступить в Вексфорд. Пообжиматься с приятелем-другим на парковке возле супермаркета — вряд ли это можно назвать «я встречалась». Да, если подумать, я тоже ждала — ждала, когда окажусь здесь. Воображая себе свою жизнь в Вексфорде, я все время видела кого-то с собой рядом. Вот только после моей сегодняшней выходки вряд ли эта картинка станет реальностью — разве что англичанам почему-то нравятся девицы, способные выстреливать изо рта куски мяса.

— Я тоже, — ответила я. — Я тоже в этом году собираюсь думать об учебе.

Разумеется, обе мы мысленно добавили к этому: «До определенной степени». Я приехала сюда учиться. После Вексфорда мне подавать документы в университет. И я обязательно перечитаю все книги у себя на полке, и мне действительно хочется ходить на занятия, даже если эти занятия, похоже, угробят меня окончательно. И все же мы не сказали друг дружке всей правды, и обе мы это знали. Пристальный взгляд — и что-то почти осязаемо щелкнуло: нас объединила эта одинаковая ложь. Мы с Джазой «просекали» друг друга. Может, она и была тем «кем-то», кого я видела рядом в своем воображении.

7

На следующий день пошел дождь.

Начался день с двух уроков французского. Дома я была во французском сильна. В штате Луизиана у многих французские корни. В Новом Орлеане куча французских названий. Я думала, что во французском обставлю всех, но иллюзия эта разбилась вдребезги, когда наша преподавательница мадам Лу влетела в класс, квохча по-французски как раздосадованная парижанка. Оттуда я отправилась на два урока английской литературы, где нам сообщили, что мы будем изучать период с 1711 по 1847 год. Такая точность меня доконала. Причем материал не слишком отличался от того, что мы изучали дома, — просто подавали его на каком-то гораздо более взрослом уровне. Учителя говорили со спокойной уверенностью, будто обращались к титулованным академикам, а ученики именно их из себя и изображали. Нам предстояло читать Поупа, Свифта, Джонсона, Пипса, Филдинга, Кольриджа, Вордсворта, Ричардсона, Остин, сестер Бронте, Диккенса… список казался бесконечным.

Я пошла обедать. Дождь не стихал.

После обеда у меня был перерыв — он ушел на приступ паники в тиши нашей комнаты.

Я была уверена, что хоккейную тренировку отменят. (Собственно, я даже спросила у кого-то, чем здесь принято заниматься, если спортивное занятие отменили из-за плохой погоды, — в ответ надо мной посмеялись. Так что и побрела на стадион, в крошечных шортиках и флисовой куртке и, разумеется, с загубником. Накануне вечером я сунула его в кружку с горячей водой, размягчила и подогнала под свои зубы. Было приятно. На стадионе мне выдали вратарское снаряжение. Не знаю, кто придумал форму вратаря в хоккее на траве, но этот человек явно обладал четким представлением о том, как избегать травм, и совершенно потусторонним чувством юмора. На голени пришлось надеть синие дутики толщиной в две мои ноги. На верхнюю часть ноги приходились такие же. Нарукавники были похожи на те, в которых учатся плавать, только перекачанные. На грудь тоже надевалась защита, а поверх — необъятная футболка, на ноги — ботинки как у персонажей из мультиков. А еще — шлем с забралом. В результате ты, по сути, облачался в этакий карнавальный костюм борца сумо — только куда менее элегантный, да и на человека ты смахивал меньше. На то, чтобы все это на себя напялить, у меня ушло пятнадцать минут, потом пришлось заново учиться ходить. Вторая вратарша, по имени Филиппа, управилась вдвое быстрее и, пока я пыталась натянуть шиповки, уже бежала, раскидывая ноги, в сторону поля.