Имитатор

– А я и понимаю! – строго сказал Кривов. – А вот ты – нет. Жизнь – она штука такая, да… Нет твоей вины в Женькиной смерти. Сам он в органы работать пошёл – сам и путь этот опасный выбрал. Так что ты не о Женьке теперь, а о болячках своих подумай. Доиграешься ты, дружок, – и за Женькой вослед. Только вот он за дело сгинул, а ты так пропадёшь, по дурости своей. А Женька – он что? Что сделано, того уж не воротишь. Твоя-то жизнь с его смертью не закончилась.

Птицын глухо рассмеялся:

– А вот для Женьки закончилась. Хреново ты утешаешь, Сергей Михалыч. «Сам знал, сам выбрал»… Это всё я… Я виноват в его смерти, и хоть что хочешь мне говори, пока скота этого Кастерина в землю не зароют, не успокоюсь я.

Кривов сверкнул глазами:

– Прекрати! Ишь, нюни распустил! Ты у нас кто – начальник угро! Тебе киснуть не положено. Говорю тебе: в смерти Янчина ты не виноват – и точка!

– Да как же не виноват? Это я же ему в банду внедриться приказал. Мог бы сам пойти, а я его… Теперь как мне его жене и сынку в глаза смотреть? Пацанёнку Женькиному только четыре, а он всё уже понимает. Видел я его глазки на похоронах. У… – Птицын поморщился и схватился за висок.

– Что, опять? – забеспокоился Кривов.

– Да нет, ну разве только чуть-чуть.

Он отбросил затвор и тряпку, откинулся назад. Под потолком включилась вентиляция. Некоторое время они сидели молча, потом Птицын вынул пачку и закурил.

– Куришь ты, Володя, без меры – вон как и руки у тебя дрожат, хоть и молодой ещё. Оттого и в стрельбе у тебя результат слабенький. Глянь-ка на мои ручонки. – Кривов вытянул руки ладонями вниз. – Я тебя старше лет на десять, а пальцы у меня не дрожат. Да и глаза ещё зоркие, видят мушку – потому и стреляю хорошо.

Птицын фыркнул:

– Так ты же у нас, Михалыч, заслуженный мастер спорта, а я кто? Ты у нас с утра до ночи в своём тире сидишь, а у меня помимо пальбы знаешь сколько забот? Спекулянты, жулики, убийцы – всех и не упомнишь! Опять же, Пашка этот клятый… Я ведь, когда Янчина закапывали, себе слово дал, что не успокоюсь, пока его убийцу не покараю! Я ведь Пашку Кастета ловить не собираюсь. Я его, гниду, пристрелю – пусть только попадётся! Мог бы уже вчера – ан нет… Упустил я Пашку, а теперь вот ещё напасть: Еленин ведь меня от кастеринского дела отстранил.

Кривов насторожился:

– Отстранил? Тебя? Это что ж, из-за здоровья?

– При чём тут здоровье? Еленину до моих болячек дела нет.

– Не говори, Володя. Еленин – мужик правильный. А ты с ним как с равным…

– Сам виноват. Настоящий начальник – он ведь каким должен быть?

– И это каким же?

– Как кремень! Сказал, как отрезал! Любого подчинённого должен в рог бараний гнуть…

Кривов рассмеялся:

– Тебя, Володька, согни попробуй! Сам кого хочешь, хоть в рог, хоть в узел…

Птицын оскалился:

– Что есть, то есть.

– Есть-есть, да под поясницей шерсть. Говорю тебе: не перечь Еленину! Он настоящий мужик. Фронтовик. Он же почитай всю финскую прошёл. Два ранения у него… орденоносец.

– Да что ты мне тут втолковываешь? – отмахнулся Птицын. – Знаю я и про ранения его, и про побрякушки. Орденоносец, твою мать, а перед московскими аж чуть ли не зубами стучит! Суетится, как беременная школьница, разве что сопли не размазывает. Отстранил он меня от кастетовского дела потому, что дяденька страшный из Москвы пожаловал, и теперь мне каких-то диверсантов ловить придётся.

– Диверсантов? – Кривов насторожился. – А ну-ка рассказывай.

– Шпионы немецкие к нам в Куйбышев должны нагрянуть. К Еленину Москва за помощью обратилась – ну, чтобы поймать их, – а он, вишь, ко мне. Как будто больше не к кому, – продолжал Птицын. – У меня своих мазуриков пруд пруди, а теперь вот немчура эта! Да ведь я же понимаю, что немец – это враг. Да только у меня специализация другая. У них там разные штучки шпионские, а я с ворами да спекулянтами работать привык – боюсь, не потяну я диверсантов этих. Или потяну? Ты как сам-то думаешь?

– Потянешь-потянешь, – усмехнулся Кривов, – дальше рассказывай.

– Да тут ещё Кастет этот из головы не выходит. Он, гад, Антошку моего подстрелил, хорошо хоть, парень жив остался, царапиной отделался. Кастетовскую банду корниловским в разработку отдали, а мне приказали ловить… уж я и сам не знаю кого. Да для пущих бед ещё и москвича этого из госбезопасности ко мне приставили.

– И что за москвич? Крут?

Птицын засмеялся с надрывом, махнул рукой: