Имитатор

— Не знаю. Я вообще сомневаюсь, что те погибшие люди были диверсантами. На фоне нашего майора они казались такими ничтожными и мелкими. Всё это странно, очень странно. Теперь я уже не знаю, что докладывать в центр. Я знаю, что среди бойцов «Бранденбурга» теперь не только этнические немцы, а ещё много иностранцев, в особенности русских. Те убитые явно не были немцами — они слишком смахивали на обычных уголовников. Кстати, мне бы хотелось, чтобы вы, Владимир Иванович, осмотрели тела убитых и высказали ваше мнение по этому поводу.

— Хорошо, я сделаю это.

— Но это не сейчас. Сейчас я хочу поделиться с вами ещё вот чем. После того, как Краузе сказал, что я его смерть, я отошёл в сторону. Прежде, чем проглотить яд, он что-то тихо шептал.

Птицын тут же насторожился:

— Вы же… так вы же умеете читать по губам!

— Совершенно верно. Краузе перед смертью бормотал не меньше минуты, но я запомнил каждое из сказанных им слов. Он сказал следующее: «Зейлер всё-таки гений, настоящий гений — надо же было придумать такое! Однако и он допустил промах. Если бы он не впустил в свой дом эту проклятую тварь — эту Стрекозу, — мне бы не пришлось подыхать здесь сегодня. Подумать только: эта дурёха перепутала английские и немецкие слова! «Когда господину Старому придёт конец, начинайте операцию в Самаре», — забавно же она перевела сказанную полковником фразу! Нет никакого господина Старого, как и нет никакой Самары. Дура, просто безмозглая дура…». Это было последнее, что я смог разобрать. Ну, довольно. У меня почему-то разболелась голова. За один день столько событий! Пойду я, а то и впрямь простыну. — Фирсов натянул фуражку и бросил напоследок: — Подумайте над тем, что услышали. Мне вот, откровенно говоря, ничего в голову не приходит.

Когда Фирсов исчез в здании Управления, Птицын перебирал в голове услышанное: кто такой этот «господин Старый», что значит «не было никакой Самары» и почему полковник Хильберт фон Зейлер — гений?

Птицын поёжился и посмотрел на часы. Сколько он уже здесь сидит? Он встал и только сейчас вспомнил про Полянскую. Она так же сидела на краю скамейки и шевелила губами, словно читала молитву. Вера выглядела такой опустошённой, и Птицын почему-то вдруг улыбнулся. Искренне, без всякой злобы.

— Вы всё ещё здесь? Ступайте, а то простудитесь. Не август месяц, скоро зима. — Он помолчал немного, а потом добавил: — А знаете что, ступайте-ка домой. Вы ведь в самом деле много работаете. Ступайте. Понимаю, как вам с нами со всеми нелегко.

Вера резко повернулась и вздрогнула.

— Домой?.. Зачем?.. Нет, мне не нужно домой. Вы к себе?.. Да-да, ступайте.

— Ну спасибо, что разрешила!

— Пожалуйста. — Вера вскочила, схватила со скамейки пачку сигарет, которую до этого положила туда. — Ой, промокла. Ну и чёрт с ней! Нужно кое-что проверить.

Девушка швырнула мокрую пачку в урну и побежала к зданию.

До самого вечера Птицын просидел в своём кабинете. Он вяло отвечал на звонки, читал принесённые дежурным сводки, из головы у него не выходили последние слова, сказанные Краузе перед смертью.

Когда совсем стемнело, Птицын решил, что на сегодня хватит, и стал собираться домой. В этот момент в кабинет вбежала возбуждённая Полянская.

— Я думал, что вы уже дома чаи попиваете и готовитесь ко сну. Я же велел вам идти домой, — строго сказал Птицын.

— Я всё поняла. — Вера пропустила мимо ушей сказанную недовольным тоном реплику начальника и уселась за стол. Она схватила лежавшие на нём лист бумаги и карандаш.

— Никто, значит, не понял, а она поняла!

— А вы как думали? Ваша проблема — в том, что вы не знаете языков, а вот я знаю. — Птицыну показалось, что девушка вот-вот покажет ему язык. — Меня ведь именно поэтому Фирсов и взял в нашу опергруппу.

Птицын задержал дыхание, насупился, но сияющие глаза девушки почему-то на этот раз его не разозлили, а напротив. Он почувствовал, что всё это неспроста. Вера продолжала:

— Слушайте же. Помните, что наш Краузе перед смертью сказал: «Когда господину старому придёт конец, начинайте операцию в Самаре». Немецкому языку присуща точность, не то что английскому и тем более русскому. Наша Стрекоза поняла слова полковника так: «Когда СТАРЦУ придёт конец, начинайте операцию в Самаре»! 5. Стрекоза решила, что немцы собираются убить некого Старца, и мы посчитали, что «Старец» — это председатель Президиума Калинин. Теперь, когда со слов майора Краузе мы знаем, что вместо «Старца» («der Alteste») был Господин Старый» («Herr Alt»), и если предположить что беседа шла на английском, тогда Эмма должна была услышать английское «Mister Old». Но вся заковырка в том, что Эмма слышала именно «Herr Old», то есть Зейлер употребил в одной фразе немецкое «Негг» — «господин» и английское «old» — «старый», что вряд ли возможно! — Вера вся светилась.

— И что, чёрт возьми, это могло обозначать? — поморщился Птицын.

Девушка царапала карандашом на листке непонятные слова, написанные иностранными буквами. Птицын хмурился, но решительно не понимал, в чём же дело.