Имитация

— Нет, я пойду, — Валентин смягчил тон. — Есть одна идея.

— Интересно, интересно!

— Мой сосед в милиции служит, как раз в уголовном розыске. Может, что-нибудь посоветует.

— А, тогда иди! — сказала Ида. — Конечно!

10. Олег Миронов

К счастью, сосед оказался дома. Валялся на кровати и читал «Спидинфо». Ответив молчаливым кивком на приветствие, он продолжил увлекательное чтение.

Валентин разделся, присел за стол, поставив стул таким образом, чтобы видеть из-за газеты лицо Олега, выждал какое то время и спросил:

— Послушай, как у вас с кадрами в милиции?

Олег неохотно оторвался от картинки, которую в этот момент рассматривал, и сухо осведомился:

— А что такое?

— Вам требуются люди с чистой совестью?

— Не понял, — безликим тоном обронил милицейский работник, скосив глаз на газетную полосу.

— Вдобавок, немного владеющие приемами каратэ, — выкинул Валентин еще одну козырную карту.

— Вообще-то я кадрами не занимаюсь. — Парень отложил газету.

— Понятно, — покивал Валентин. — Тогда скажи…

Милицейский работник все так же нехотя сел на кровати, спустив ноги в шерстяных носках на пол. Был он вихраст, розовощек и мускулист.

— Что тебе сказать? — и смерил Валентина оценивающим взглядом, будто ни разу до этого не видел.

Глаза у милиционера были, ничего не скажешь, красивые: зеленовато-карие, яркие, опушенные длинными темными ресницами.

— Я второй месяц работаю на заводе, начал Валентин. — Приехал по вызову прежнего директора, Орлинкова. Ты, конечно, слышал, что с ним случилось?

Олег кивнул:

— Самоубийство на бытовой почве.

— Так считает следователь. У вдовы другое мнение. Я был в ее квартире, когда мы обнаружили труп. — И Валентин рассказал Олегу, что последовало дальше, вплоть до сегодняшнего допроса Иды Сан Санычем.

Олег слушал внимательно, не перебивая.

— Даже не знаю, что посоветовать, — проговорил он неожиданно участливым тоном, — Во-первых, лично у меня другой профиль…

— Какой?

— …А главное, если дело попало в прокуратуру…

— Да мне бы то встретиться с толковым сыщиком!

— А дальше что?

— Дальше видно будет.

— Не знаю, не знаю! — Олег явно был в затруднении. — Во-первых, навряд ли кто из наших ребят захочет с тобой говорить по этому делу.

— Как это — если захочет? Ведь — убийство!

— Кто ты Орлинкову — сват, брат? Никто, верно? Вот если сама вдова обратится…

Валентин ткнул Олега пальцем в грудь.

— Ты можешь ее познакомить с опытным и порядочным сыщиком? Просто познакомить! А после исчезнуть.

— Она и без меня может с ним познакомиться, — сказал Олег. — Так, пожалуй, даже лучше будет. Пускай подойдет завтра к десяти утра, как раз закончится оперативка, и спросит Филиппа Лазутина.

— Он опытный? — спросил Валентин.

— И порядочный. Старший опер в группе по раскрытию тяжких преступлений против личности, — Олег подумал и затем добавил: — Только вряд ли Филипп возьмет на себя это дело.

— Почему?

— А на нем уже висит один «глухарь», из-за которого его трясут на каждой оперативке.

— Что за «глухарь»? — спросил Валентин.

— Безнадежное дело, по которому нет ни фигурантов, ни улик.

— А кто такие фигуранты?

— Ну, подозреваемые, скажем.

— Понятно, — усмехнулся Валентин.

11. Филипп Лазутин

Примерно таким Ида и представляла его себе: худощавым, смуглолицым, с легкой сединой на висках. Он указал ей на стул и попросил «минуточку» обождать, а сам продолжал убеждать кого-то по телефону:

— Да не было им резона закапывать труп! Куда проще было бросить его в пруд…

В небольшом кабинете, вся обстановка которого состояла из трех письменных столов, трех сейфов, столика с допотопной пишущей машинкой и компьютера, помимо Филиппа находилось еще двое «своих», один допрашивал, не особо стесняясь в выражениях, сидевшего напротив него чернявого мальца, а другой… играл с компьютером в карты.

Филипп повесил трубку и обратил взор на Иду:

— Что случилось?

— Вы можете меня внимательно выслушать? — спросила Ида, вглядываясь в его твердое, будто кованое лицо и не находя его приятным.

— Сначала в двух словах: о чем речь?

— Об убийстве Андрея Никитича Орлинкова.

— Но ведь никакого дела об убийстве, по-моему, не возбуждалось?

— Значит, надо возбудить. Орлинков не самоубийца. Я считаю, что его застрелили.

— Вот как? Но убийства расследуются прокуратурой, — сказал Филипп. — Туда вам и надо обращаться.

— Я уже обращалась, — сказала Ида и снова спросила: — Все-таки вы можете меня выслушать?

— Ну пожалуйста, только покороче, у меня мало времени.

Ида рассказала, как они с Валентином пришли к выводу о том, что Андрей Орлинков был убит, как она ходила к следователю прокуратуры с заявлением и как тот убеждал ее забрать заявление назад, как стращал возможными неприятностями для нее и Валентина.

Филипп слушал, поигрывая карандашом, и, казалось, только карандаш его в эти минуты и занимал.

— Чего вы хотите от нас? — спросил он.

Ида сердито прихмурила брови:

— Не знаю, что вы можете! Ну, хоть посоветуйте, как мне следует поступить.

— Боюсь, что и этого не смогу, — сказал Филипп, пристально глядя ей в глаза. — Не имею права, поскольку делом этим не занимался и даже не видел его.

— Это все?