Имитируя визг

Я глубоко вздохнула. Вот ведь женщины, да? Муху с ног на башку перевернут, да еще и слона из нее раздуют! Собственно говоря, не все мы такие, это особый тип характера.

— Лида, прекрати истерику! — начала я терять терпение и, вспомнив, что я дочь своего отца, как уже говорилось — военного человека, тоже стукнула по столу.

— Ах, я еще и истеричка, да?! — скривила Семенова ярко размалеванные ядовито-красной помадой губы. — А ты… ты… вонючая завистница!

Обидев меня, притом незаслуженно (завистливостью я не отличалась никогда, я считаю, что если кому-то чего-то не дано, значит, так суждено, к тому же абсолютно счастливых людей не бывает, у каждого свои проблемы, зачем тогда завидовать), она вскочила со стула — тот с грохотом повалился на пол — и пулей вылетела из квартиры.

— Не мир, а бардак! — фыркнула я.

Глава 14

Вечером объявилась по телефону Катька.

— Ты почему дома? И почему по бабуськиному домику словно мамонт пробежал? — гневалась она. — Приезжаю я, значит, с института, а там… — Она присвистнула, показывая, что «там» было то еще зрелище, а я поскорее рассказала ей, что произошло, чтобы оправдаться в глазах лучшей подруги. Среагировала она бурно: — Кошмар!! Кошмар!! Тебя чуть не убил маньяк, а потом оказалось, что это был тот самый парень в косухе, и он к тому же приходится лучшим другом твоему Ромке, купно с которым они и придумали этот бредовый план, чтобы с помощью тебя вызволить их общего друга из СИЗО?! — на одном дыхании выдала Катя, а я подтвердила, что поняла она все правильно. — Кошмар! Жуть! Как ты это перенесла? — Собеседница сказала ей, что перенесла это крайне плохо. — Бедная моя подруга… Но этот твой! Совсем он ненормальный, что ли?! Законов, поди, не знает. Их дорогого Митяя обязаны были выпустить через сорок восемь часов или же предъявить обвинение. А коли прямых доказательств нет, какое на фиг обвинение?

— Его и выпускали, но только с подпиской о невыезде. А с появлением нового трупа сажали снова. Они и хотели доказать, что он тут вообще ни при чем.

— Ага, и сами стали при чем.

— Они не думали, что я их раскрою.

— Нет, ты их что, оправдываешь? — ополчилась против меня Любимова, которой претила сама мысль о том, что ее лучшая подруга может добровольно позволить мужчине собой манипулировать.

— Не знаю. Я не знаю, как быть, — посетовала я на судьбу. — Он мне очень нравится, но они меня использовали. Причем настолько гнусно и подло!

— Рада, что ты это понимаешь.

— К тому он оказался женатым. И с ребенком.

— Боже! — Катька, по всей видимости, схватилась за голову и стала ею качать, не отнимая рук. Потом все-таки справилась с собой и вновь взяла в руки трубку. — Силы небесные! Покусай его таракан! Вот и верь после этого мужикам! Точнее, наоборот, не верь, Юлька, не верь!

От усталости я плюхнулась в кресло.

— Но он клянется, что его брак на грани развода. И через два месяца он будет свободен. Что мне теперь с ним делать? — Я посмотрела на стену над софой, где висели, тикая, часы в форме сердца. Его подарок. Вот и мое сердце сейчас точно так же тикало, отсчитывая положенное мне до последнего удара время, которое, как мне казалось, в связи с последними напряженными неделями будет печально недолгим.

— Ой, они все клянутся, поверь мне. Но проходит месяц, два, полгода — ничего не меняется. То детей сначала надо в школу отдать. То подождать, когда они ее закончат и станут взрослыми и самостоятельными. Потом начнет жена болеть, а он не сможет бросить ее в таком состоянии. Затем будешь ждать, когда эта жена помрет, прости, Господи. Но так и не дождешься — живучие они, эти чужие жены!

— Откуда ты все знаешь? Об этой жизни? — подивилась я. Вроде подруга лишь на год меня старше, а иной раз кажется, точно лет на пятьдесят.

— Веллера читала? «Все о жизни», так и называется книга. Вот оттуда. Слушай, хочешь мой совет? — Конечно, я хотела, потому и выболтала все подробности своей личной жизни. Совет был мне крайне необходим! — Тебе с ним надо сделать всего один глагол, на букву «з».

— Хм… забодать? Замучить? — включилась я в игру. — Запутать? Задурить? Запудрить мозги?… Ах! — испугалась я догадки, осенившей меня после недолгих раздумий. Жестоко, конечно, но что поделать! Раз Катя говорит — надо, значит, надо! — Замочить! А нас не посадят?

— Подруга, ты че, белены объелась? — отпала Катерина, услышав такое. — Забыть его надо, забыть! Ну или «забить», как тебе больше нравится. То есть сначала забить, а потом забыть. Столько свободных парней на свете, мы тебе получше найдем!

— Ах, забы-ыть! — подивилась я легкости отгадки.

— Именно. А ты сразу — замочить. Экая ты кровожадная!

Неожиданно отключили свет. Из ванной, где мылась мама, незамедлительно донеслось ее возмущенное:

— Ну, Мосэнерго! Чтоб вам всем голой попой на муравейнике сидеть!

В следующее же мгновение, очевидно испугавшись столь неприязненной для заднего места процедуры, работники Мосэнергосбыта электричество вернули. Правда ненадолго.