Имхо

Моя боевая подруга напряглась. В руках ее появились два кривых кинжала из инвентаря. Клинки по форме напоминали иранские бедуты.

Я достал свой Литиус, чтобы быть наготове. Но врагов, если таковые и имелись здесь, пока не видно. Идем сторожко, по сантиметру в минуту. Оглядываемся. НИКОГО. Но все равно жутко и страшно. Умеют разрабы нагнетать обстановочку. Может, кто был на вирт аттракционах? Это когда тебя кидают в пропасть и взмывают к звездам. Ты понимаешь, что все это нереально, ты сидишь в кресле и ничего с тобой не случится. Но мозг с этим не согласен. Поэтому на очередном вираже он закручивает тело в узел, пытаясь удержать баланс и не «свалится» в пропасть. Со стороны смотришь, сидит человек в пасильоне, а его всего корежит. Так же и здесь. Осознаешь, что ты в игре, но не более. Все происходящее вокруг в какой-то момент становится реальностью.

Навигатор на карте показывает, что нам нужно в центр этого адского круга, кто бы сомневался. Хочется бросить все и свалить, чтобы вернуться обратно с дивизией наемников. Но упрямство и русский «Авось» двигают нас вперед.

— Видишь, чего? — спросил я у Вальки.

— Нет, даже в инвизе никого.

— Стоим прямо на центре отметки.

— Так ты про это… Я монстров искала, не нашла. А клад давно срисовала — под тобой, можно рыть.

Етить-колотить, РЫТЬ! А чем? Я же про лопату совсем забыл. Выручила Валька, у которой в загажнике оказалась самая настоящая саперская лопатка, стилизованная под старину. Этакий совок на короткой ручке.

— Чтобы ты без меня делал, горе-Говард Картер? — голосом женщины, наслаждающейся превосходством, произнесла Валька. — Руками клад выкапывать собрался? Где твоя голова была?

Я промолчал, а что тут скажешь — тупанул. Поэтому ошибку исправим ударным трудом. Рыть было не удобно, пришлось встать на колени. Ковырялся в грунте примерное час. Сбоку уже возвышалась кучка почвы и иже с ней. Да какая кучка? Куча целая. Я швырял землю не хуже экскаватора в режиме овердрайва.

— Зачем ты роешь? Беду на себя накликаешь, я вот тоже копал, копал, да сюда и попал. Беги лучше скорей, а то товарищем мне будешь, — услышал я незнакомый голос, и передо мной материализовался дедок ростом меньше Митрича в серебряном зипуне и позолоченной шапочке.

— Ты еще кто такой? — спросил я местного Гуддини.

— Я-то? Так коповник буду, кладовик или приставник, кому как удобней меня кликать. Сюда приставлен коп стеречь. А ты без ведома и спроса чужое берешь. Нехорошо это.

— Нехорошо, так не знал я, что у клада хозяин есть.

— Неее, хозяина нет. Был да лет уже 100, как умер. А я все охраняю, судьба у меня такая. Не уйдешь, выходит, подобру-поздорову?

— Так раз у клада нет хозяина, получается, что он ничейный. Значит, возьму я его, моим будет.

— Хозяин умер, а клад не ничейный. Не уйдешь выходит? Ну, смотри, я предупреждал.

Кладовик вдруг вспыхнул ярким светом и на меня с Валькой двинулся смерч. Воронка захватывала стоящие вокруг деревья и с легкостью ломала вековые стволы, будто соломенные. Она напиталась сучьями и походила на циркулярную пилу. И приготовился встретить стихию, выставил перед собой посох и создал воздушный щит…

… - Буян, а что такое магия? — спросил я своего Мастера.

— Ты это про что?

— Ну, например, огненный смерч создать или сделать воздух таким крепким, чтобы его ни камнем из пращи не пробить, ни мечом каленым разрубить. Или, опять же, палку сухую вновь цвести заставить. То есть, то, что чудом называется у обычных людей сотворить.

— Не чудо, а кудо правильней будет. А люди, которые его создают кудесниками кличутся. Это уже потом стали чудо говорить. Чудить, получается чарами пользоваться, а недоучек чудаками стали называть.

— Так в чем разница между чаровать и волховать?

— Чаровники, они же чарой пользуются, чашкой особой, в которую воду, кровь али другую жидкость наливали, — начал наставлять меня Буян, — чтобы потом ее духам в дар принести, а от них силу взять. Вот и выходит, что кудесникам без чары никуда. А Волхву она без надобности. Ты вот спрашал, как стену огненную пустить? А сам, как думаешь? Чтобы сделал?

— Я? — я задумался над словами Буяна. — Наверное, поднял температуру так, чтобы пламя образовалось, а затем начал выдавливать воздухом, толкая вперед.

— Вооот, при большой практике и создал бы ты сам свой смерч. Щит воздушный тоже не велика невидаль. Прессуешь воздух перед собой, делая его твердым, как булат, вот тебе и защита. А чтоб палка зацвела, надоть дать ей вспомнить, как она молодым деревцем была, как весной распускала листочки, а затем силы жизни в нее влить. Все, что ты зовешь магией, все вокруг тебя…

… Я ожидал сильного удара от встречи моего щита и смерча. Поэтому ногами покрепче уперся в землю. Однако, когда стихия должна была столкнуться с защитой ничего не произошло. Не ощутил даже легкого давления на щит. Так не должно быть. По закону Ньютона мы знаем, что для противоборства силе требуется аналогичная сила. А раз на щит ничто не давит, значит, и нет ничего! К такому же выводу пришла и Валька, прокричав мне прямо в ухо, от чего я невольно поморщился: