Immortality

Человеческая память - странная штука. Она избирательна, неправдива. Она изворотлива словно уж. Заползая в самые дальние, покрытые паутиной уголки сознания, она сворачивается клубочком и долго дремлет, чтобы в совершенно неожиданный момент, вылезти и предъявить себя свету: «А помните…». Но, вряд ли кто из живущих помнит давнюю историю о таинственном исчезновении дочери шерифа из маленького городка на северо-западной оконечности Олимпийского полуострова. Об этом перестали говорить через год после случившегося. Когда же умер последний из тех, кто знал пропавшую девушку, упоминания о ней остались разве что на страницах пожелтевших от времени газет, хранящихся в местной библиотеке. Ну, или в Интернете. Хотя, вряд ли кому придёт в голову набрать в поисковике её имя.

Но, несмотря на это, я знала, что кое-кто из живущих на этой земле всё ещё помнит о ней. Вернее, мне бы хотелось надеяться, что помнит. Вернее, мне бы хотелось надеяться, что они всё ещё есть – те, кто помнит. Потому что всё это время исчезнувшая дочь шерифа Свона помнила о них.

- Со мной больно не будет. Всё пройдёт быстро.

Ох, Лоран, Лоран. Что заставило тебя передумать и не закончить начатое? Почему ты не убил меня? Почему оставил умирать на той самой поляне?

Я помню твоё лицо сквозь красную пелену уже начинающей раздирать меня боли.

- Это всё, что я могу сделать для тебя, девочка.

В твоих налитых кровью – моей кровью! - глазах промелькнуло сожаление. Ты исчез, а я осталась лежать, отравленная ядом. Ты оставил во мне столько крови, сколько было нужно, чтобы не умереть. Зачем ты остановился? Как ты смог остановиться? Теперь я знаю, что сделать это практически невозможно. Это настолько редкое качество – умение остановиться, обуздать свою жажду, свою природу. Я была для тебя лакомым кусочком пирога, которым ты не захотел делиться. Что ты сказал Виктории? Сказал ли вообще, что ослушался её и убил меня сам?

Как много вопросов и ни одного ответа.

Позже мне захотелось спросить тебя об этом. И я нашла тебя, и уже было протянула руку, чтобы дотронуться, но в последний момент передумала. Ты чувствовал моё присутствие.  Все мы чувствуем, когда кто-либо из нам подобных находится поблизости. Твои глаза, различающие малейшие колебания в воздухе, не могли меня заметить. Я стояла всего в одном шаге, видела каждую черточку твоего идеального лица - выжидающего, с ощеренными клыками, - и улыбалась. Я могла бы в ту же секунду убить тебя; ты был беспомощен, как бывали беспомощны все твои жертвы в момент, когда ты находил их. Как была беспомощна я. Воспоминание о последней мысли, посетившей меня перед тем, как острые когти разорвали моё горло, щемящим чувством сожаления всплыли в памяти. О чём подумал бы ты? Какова была бы твоя последняя мысль? Уж, наверняка, не обо мне: ты ведь даже не знал, выжила ли я. Никто не знал.

Самый прекрасный в мире луг, куда я пришла за воспоминаниями, стал жертвенным алтарём. Моей усыпальницей под открытым небом, где тело ломалось от огня, пожирающего внутренности. Я перекатывалась со спины на живот и обратно, помечая его болью. После я не раз возвращалась сюда, но, как бы мне ни хотелось обратного, теперь я видела здесь исключительно свою могилу.

Я не знала, как всё должно закончиться. Не знала, как долго продлится моя агония. Но в момент, когда я окончательно смирилась с болью, она неожиданно начала отступать.

Огонь покидал меня постепенно, по клеточке высвобождая от себя холодеющее тело. А потом случилось то, что я меньше всего ожидала – на меня обрушился мир. Я перепугалась – до того неожиданно и все сразу обострились мои чувства. Уши улавливали малейшие шорохи. Глаза различали крупинки пыли, дрожащие в воздухе. Нос чувствовал запах земли и травы, смешанный с чем-то сладким и тягучим. Это был не растительный запах, волшебный, притягательный. Позже я поняла, что это была моя собственная кровь. Но тогда её запах начал пробуждать чувство невыносимой жажды, такое же болезненное, как и огонь, ранее раздирающий грудь.

Услышав недалеко мелодичный перезвон ручья, я вскочила с земли и через мгновение оказалась у него. В голове ещё не отложилось, с какой скоростью я это сделала. Зачерпнув перепачканными ладонями воду, я сделала большой глоток и…

Возникло ощущение, что в рот попало нечто гнилостное, разлагающееся. Меня вырвало. Сделав ещё несколько попыток напиться, я обессилено упала на землю и затряслась в бесслёзных рыданиях.

Осознание того, во что я превратилась, пришло быстро. Я знала, чем именно смогу потушить пожар в горле, и изо всех сил сопротивлялась этому знанию. Во мне восставала человечность. Я долго лежала, раздираемая изнутри и жаждой, и болью, и разумом. Наконец, инстинкт выживания взял верх и погнал меня вглубь леса, где я и нашла свою первую жертву.

Чужая кровь постепенно смывала то, что делало меня личностью. Я превратилась в хищника, заботящегося лишь о том, чтобы выжить.