Император Август и его время

Армия Октавиана после разгрома Тестима и захвата Промоны двинулась на город Синодий, находившийся на краю леса. Именно там, в глубоком и длинном ущелье далматы и истребили когорты Авла Габиния. Здесь же они поначалу пытались устроить засаду и наследнику божественного Юлия. Потому действия римских войск там отличались особой жестокостью. По словам Аппиана, Октавиан «сжёг Синодий и, послав войско в обход по вершинам гор, чтобы они двигались по обе стороны совместно с ним, сам шёл по ущелью, рубя лес, захватывая города и сжигая всё, что он брал по дороге»[922]. Перепоручая, что в его положении было естественно, военное руководство толковым помощникам, Октавиан, отдадим ему должное, на поле боя вёл себя мужественно и не раз рисковал жизнью. Так, во время осады ещё одного далматинского города Сеговии он был ранен в колено камнем, пущенным, очевидно, из пращи. Рана оказалась серьёзной, и он был вынужден много дней лечиться. Оправившись, Октавиан вернулся в столицу, предоставив Титу Статилию Тавру завершить уже очевидно победоносную кампанию.

Первого января 33 г. до н. э. Гай Юлий Цезарь Октавиан вступил в должность консула, однако, в тот же день он передал исполнение этой высшей магистратуры консулу-суффекту Луцию Автронию Пету (суффект исполнял обязанности консула в случае досрочного сложения официальным консулом своих полномочий). После этого он немедленно устремился вновь в Далмацию, дабы лично завершить уже выигранную Тавром кампанию. Далматы о сопротивлении более не помышляли, поскольку римские легионы сумели отрезать земли, где они проживали, от подвоза продовольствия извне, что обрекало их население на неминуемый голод. Таковой уже начался. Далматы, страдая от него, встретили Октавиана с покорностью и буквально с мольбой сдались ему. Победитель жёстко продиктовал свои условия. Побеждённые принуждены были вернуть римлянам орлов Габиния и выдать в качестве заложников 700 детей. В возмещение затрат Рима на войну и в знак окончательного признания своей покорности далматы обязались выплачивать налоги, установленные ещё при божественном Юлии. Сюда, естественно, включались и все недоимки с того времени. Вслед за далматами такую же власть римлян признали и дербаны, когда к их владениям подошли легионы Октавиана. А вот те иллирийцы, к которым войска не смогли приблизиться – то ли из осторожности, то ли из-за очередной болезни командующего, – римскую власть по-прежнему не признавали. Заложников не выдавали, податей не платили и никаких договоров заключать не желали. Тем не менее, победный исход войны был очевиден. Октавиан, возглавлявший армию на всём её протяжении, законным образом был удостоен сенатом римского народа триумфа[923]. Праздновать его наследник Цезаря однако не спешил. Он справедливо полагал, что впереди более серьёзная война, и лучше будет справить все заслуженные триумфы одновременно. Значит, был уверен в конечном успехе своего всё более и более приближающегося открытого противостояния с Антонием. В чём, отдадим ему должное, не ошибался.