Император Август и его время

Сам Октавиан возглавил поход против южных соседей салассов япидов, обитавших на территории современной Хорватии. Япиды, как пишет Аппиан, «народ сильный и дикий»[904], незадолго до этого захватили и разграбили римскую колонию Тергест, находившуюся на полуострове Истрия в северо-восточной Адриатике.

Поход оказался далеко не простым. Двигаться римлянам приходилось по крутой и скалистой дороге, на которую япиды ещё и навалили срубленные деревья. Более того, при приближении легионов варвары устраивали засады. Пришлось отрядить часть войск, имевших опыт войны в горах, которые сумели-таки обойти неприятеля по вершинам и перебить большинство засад. Понёсшие жестокие потери япиды без боя сдали город Терпон. Октавиан, дабы навести варваров на мысль о безопасности при сдаче римлянам, велел его сохранить. И это подействовало – местное население покорилось[905].

Намного труднее оказалось овладеть столицей япидов Метулой, лежавшей на горе и окружённой густым лесом. Эта гора имела две вершины, разделённые узким ущельем. Город защищали 3 тысячи молодых, отлично вооружённых и самым воинственным образом настроенных бойцов. Более того, защитники Метулы располагали немалым числом римских метательных машин – катапульт, баллист, скорпионов. С их помощью осаждённые могли обстреливать римлян большими стрелами, тяжёлыми камнями и даже брёвнами. Что было самым обидным – все эти орудия достались варварам после краха близ их земель воинства Децима Брута, врага и Антония, и Октавиана[906].

Оборонялись япиды замечательно искусно и легко отражали все римские приступы. Когда легионеры разрушили крепостную стену, оказалось, что внутри города была возведена новая, не менее мощная стена. Тогда римляне сделали насыпи, высотой не уступающие стенам, с которых перекинули четыре моста, надеясь по ним ворваться в город. Октавиан, будучи уверенным в победе, поднявшись на высокую башню, наблюдал за штурмом Метулы. Но его ожидания не оправдались. Япиды отважно встретили атакующих лицом к лицу, а специальные их отряды, действуя длинными копьями, обрушили три моста из четырёх. Штурм провалился, ибо легионеры уже не отваживались взойти на последний уцелевший мост. Октавиан, немедленно спустившись с башни и подбежав к солдатам, начал стыдить их, но слова его никакого впечатления не произвели. Тогда он отважно схватил щит и сам первым побежал на мост. За ним устремились телохранители и Марк Випсаний Агриппа! Тогда легионеры, устыдившись своей нерешительности, всей толпой ринулись на мост… Однако, то ли плохо рассчитали строители моста, то ли япиды сумели его повредить, но, будучи заполненным атакующими, он внезапно обрушился. Множество легионеров погибло, ещё больше покалечилось. Сам Октавиан был ранен в правую ногу и в обе руки… Цена отваги! Чтобы не разнёсся слух о его гибели, командующего вновь подняли на башню вместе со всеми знаками его полководческого достоинства. И солдаты узрели наследника Цезаря живым и на вид здоровым.

Дабы от этой обидной неудачи дух войска не упал, последовал приказ немедленно строить новые мосты. Япиды должны были осознать, что воюют с противником непреклонной воли. У Октавиана таковой хватало, что восполняло отсутствие полководческого дара. Зато последним наряду с могучей волей замечательно обладал Агриппа, кого и должно очередной раз полагать истинным главнокомандующим воинства наследника Цезаря. Судя по всему, первоочередную задачу разгрома либурнийских пиратских галер вверенный ему флот успешно завершил. И он вновь присоединился к Октавиану, дабы и на суше победа была достигнута. Поняв, что никакие временные неудачи не повлияют на решительные намерения противника, япиды решили пойти на уступки. Тем более что требования показались им вполне приемлемыми. Должно было только выделить полсотни заложников и позволить римлянам расположить свой гарнизон на одном из холмов. Сдачи оружия и оставления другого холма, входившего в состав столичного города, Октавиан не требовал. Но вот заложников и место для римского гарнизона он выбирал-то сам! Не без подсказки Агриппы, разумеется. В итоге римляне расположились на более высоком холме. Получив такое преимущество, они потребовали полной сдачи города и оружия. Япиды, поняв коварство врага, справедливо вознегодовали и в отчаянии с «безумной храбростью бросились на римлян»[907]. Но у тех появилось хитростью добытое преимущество: успешно атаковать снизу позиции, расположенные выше, было невозможно.

Судьба Метулы оказалась ужасающей. Одни её защитники – те, кто был в состоянии держать в руках оружие, погибли в бою, сражаясь до последнего вздоха. Все прочие – погибли в огне. По словам Аппиана, опиравшегося при описании этой бойни на мемуары самого Августа[908], «многие женщины убивали себя и своих детей, другие же, держа в руках ещё живых, сами с ними бросались в огонь»[909].