Император Август и его время

С беспорядками в Риме было быстро покончено. Клодий погиб в схватке с людьми Милона, а рано торжествующего свою «победу» самого Милона Помпей принудил отправиться в изгнание. Что же касалось отношений оставшихся триумвиров, то гибель Красса вовсе не сделала их дуумвирами. Во время своего единоличного консульства Помпей провёл постановление, что его полномочия в Испании, которые он получил ещё в 54 г. до н. э. согласно договорённостям в Лукке, продлевались ещё на пять лет – до 45 г. до н. э. Легионеры войск, стоящих в Испании, каковых Помпей полагал своими, должны были получить щедрое вознаграждение за счёт государственной казны. Для армии Цезаря, завершавшей в тяжёлых боях Галльскую войну, имевшую столь немалое значение для Республики, ничего подобного не предусматривалось. Более того, по Риму пошли толки, что стоило бы вообще сократить срок полномочий Цезаря в Галлии. Вскоре выяснилось, что это вовсе не пустые разговоры. В сенате сторонники Помпея, не без его ведома, разумеется, подняли вопрос о сроке окончания наместничества Цезаря. Если он сам полагал таковой 1-ым января 48 г. до н. э., то сенат стал настаивать на малоприятной для него дате 1 марта 49 г. до н. э. Положение Цезаря было тревожным. После консульства без коллеги Помпея последующие консулы (и на 51 г. до н. э., и на 50 г. до н. э.) избирались из сторонников оптиматов, вождем каковых ныне однозначно стал Помпей. Правда, консулом 51 г. до н. э. был и сторонник Цезаря. Старые недоразумения, обиды, сенатом Помпею нанесённые, он великодушно предал забвению. Похоже, сулланские корни его военной и политической карьеры окончательно взяли верх. Цезарь не мог этого не видеть и не понимать возможных последствий. В складывающемся положении пойти на поводу у контролируемого всё более и более откровенно враждебными ему оптиматами сената становилось крайне опасно. Поступить, подобно тому же Помпею в 62 г. до н. э., распустить легионы и покорно простым гражданином вернуться в Рим означало бы конец всей его военной и политической карьеры. Понятно, такой человек как Гай Юлий Цезарь категорически не мог принять подобный поворот событий. Между тем политическое обострение в Республике нарастало всё с большей и большей силой.

В сентябре того же самого 51 г. до н. э., когда юный Гай Октавий Фурин впервые произнес в Риме свою публичную речь на похоронах своей бабушки, сестры Гая Юлия Цезаря Юлии, большинство сената, ведомое оптиматами, приняло постановление, согласно которому консулам следующего года было поручено подыскать преемника Цезаря на должности проконсула Галлии. Само собой, консулами на 50 г. до н. э. вновь были избраны очередные сторонники оптиматов. По счастью, у Цезаря в Риме оставался верный союзник – плебейский трибун Гай Скрибоний Курион.

Прекрасно зная настроения в сенате, Курион сделал верный вывод, что сенат римского народа не только опасается хорошо известного всем честолюбивого славного потомка Аскания Юла, но не испытывает полного доверия и к скромному всаднику Гнею Помпею, пусть он и стал окончательно оптиматом. Цезарь-то рядов популяров никогда не покидал, потому среди населения Рима и Италии сторонников у него было множество. Курион предложил вариант, как бы ставящий обоих политических и военных, что скрывать, вождей в равное положение: пусть оба сложат с себя имеющиеся полномочия и распустят легионы. Сенат, и Помпея тоже опасавшийся, ибо в том, очевидно, проснулась тяга к единовластию, большинством голосов (370 против 22-х) такое постановление принял. Цезарь немедленно сообщил о своём согласии его исполнить. Помпей, очевидно не ожидавший такого оборота дел в сенате, каковой почитал уже решительно своим, отказался. Стало понятно, что в рядах оптиматов и помпеянцев всё не так уж и складно. Положение Цезаря явно укреплялось. Такой поворот дел ни Помпея, ни оптиматов в равной степени не устраивал. Они вновь объединились. По Риму и Италии немедленно стали распространяться ложные слухи о будто бы уже начавшемся походе легионов Цезаря на столицу. Потому возникала необходимость сохранить армию Помпея, дабы было кому противодействовать Цезарю, дерзко начавшему гражданскую войну. Но слухи были уж больно грубо сработаны. Сторонники Цезаря их без особого труда разоблачили и чрезвычайных полномочий Помпей не получил. В отчаянии действующий консул-оптимат Марцелл и два вновь избранных консула той же политической ориентации уговорили Помпея взять на себя защиту города и государства, на каковые, к слову сказать, никто явственно не покушался. На тот момент поход на Рим в планы Цезаря ещё не мог входить.