Император двух Империй

Письмо В. И. Ульянова (Ленина) Надежде Крупской[31]

Дорогая Надюша!

Третьего дня сошли окончательно на берег. Уже не качает, а то первый день ходил, как хмельной. Пришлось даже купить здесь тросточку и вспомнить наши горные прогулки. Лизи[32] не могла себе позволить этой мужской привилегии.

В Косумели[33] получили мы вести о Федоре, Лизи плакала. Героическая, но глупая смерть за эти михайловские цацки[34]. После того ей стало плохо, теперь мутит даже в порту. Боялись, что подхватила какую-то тропическую заразу. Водил ее эти дни под ручку, вроде ей лучше. Она передает тебе привет и направляет тебе письмо с этой же оказией. После утомительного путешествия здесь сразу все так закрутилось.

Местные – типа почти южнорусского. Соломенные широкополые шляпы – сомбреро, черепичные и соломенные крыши, нищета. Босые бабы и дети. Мужики ходят в костюме вроде татрских гуралей – белые суконные штаны и такие же или цветные накидки, – полуплащи, полукуртки.

Холостой выстрел «Парижской Коммуны» наделал здесь такой переполох! Все представители местной власти сбежали, да многие иностранцы поспешили оставить порт. Пока мы стояли у Альворадо[35], испанские товарищи много ходили на берег. В Веракрусе нас уже встречали представители местного Совета – Революционной хунты. Я и товарищ Кабальеро[36] теперь входим в его Исполком – Эхекутиву, он деканом, а я ректором по юстиции. Так что почти все время занят организаций народных трибуналов и рабоче-крестьянской милиции – peona-obrera milicia. Такие у нас тут университеты.

Можно сказать, сошли мы удачно, вовремя. Североамериканцев здесь почти нет, англичан с французами, впрочем, тоже, а местные моряки и солдаты в основном революционны и с радостью встретили нас. Соглашателя Каррансу[37] с его кликой здесь не очень любят. За президента его только Германия в Европе его признает[38]. Но немецкие представители, нашедшие нас здесь, говорят, что они не будут против Коммуны. Товарищи уже наладили контакты с местными повстанцами, и завтра мы в Директиве встречаемся с лидером крестьянской армии Юга. Сапата[39] здесь чтут как местного Разина.

Урывками смог прочитать вести из Европы. Мишка Романов – наполеончик дерзкий, но пока удачливый. Надеюсь, он скоро свернет себе шею под своими тремя коронами и наши товарищи смогут взорвать это измученное войной и суворинской пропагандой освобожденческое болото.

Отправлю тебе письмо с голландским транспортом. Это надежный канал. Курьер передаст тебе письма и явки в Берне и Лозанне. Пришлось для товарищей съесть немало маисовых чернильниц[40].

Дошла до меня весточка от Анжелики[41] о том, что ты идешь на поправку. Напиши, как здоровье, как прошла операция. Пей больше молока, выходи в горы. Получишь письмо – съезди к Кларе[42]. Жаль, что у нашей итальянки в Турине не получилось[43]. Европа на этот год для нас потеряна.

Нам о многом надо поговорить. Не все доверишь письмам. Надеюсь, скоро европейский кошмар закончится и я смогу показать тебе здешнее море и горы. Знаю, что наш Новый Мир уже скоро родится в Новом Свете.

Крепко обнимаю, прошу писать и телеграфировать чаще.

Твой В. Ульянов