Император Галерий: нацлидер и ставленник тетрарха. Книга вторая. Лавры не жухнут, если они чужие

– Папак, царь Парфии-Парса, был не отцом, а дедом твоего деда! Поэтому Ардашир на самом деле никакой не Папакан! Вот в чём вся соль! В ней зарыта истина! Собак сюда не впускали! Но, чтобы тебе было привычней и удобней воспринимать мою правду, буду его именовать только так: Папаканом. Я расскажу тебе всю правду со времён царя Гороха… эээ… Папака и Папакана. Как я тебе уже случайно проговорился, Сасан был тайным наследником всех посконных, известных и не известных в истории мира царей. Но так уж сложилась судьба, что поначалу он служил простым и скромным пастухом у Папака. Твой любимый брат и кумир Галерий тоже некогда был всего лишь рогулем-козо– и овцепасом, пусть и не у сего Папака, а сам у себя. Впрочем, Галерий, по мнению одного из моих Божественных собратьев, не только был, но и остался рогулем.

Тут то ли с пастбищ Лациума, то ли из долин Аркадии в опочивальню нечестивого персиянина вдруг ворвался Фавн-Пан (сначала сам, а потом подтянулся и его энергетический сгусток):

– Это моя вотчина! Моя сфера интересов и мой ареал! Ты не туда забрался! Пастух – это звучит гордо! Я могу помочь всем очиститься от смертной скверны! Ближе к природе, ребята! Айда в мои рощи, равнины, предгорья и горы! Попляшем вместе, а я поиграю всем на своей дудочке-свирели.

– Изыдьте же прочь, злостные дивы! – во сне прокричал Нарсе, по-прежнему не понимая, откуда у него такие буйные позывы, ибо римско-эллинских Богов он не видел, не слышал, и они ему даже не грезились.

– Я, именно я вместе со своим сыном Морфеем, а не Ахура Мазда и уж тем более никакие не злыдни-дивы, три раза являлся к Папаку во снах и поведал ему тайну Сосуна… эээ… Сасана. Только не подумай, что корысти ради! – на первый раз проигнорировав Фавна, продолжил Гипнос, нависнув над шахиншахом. – Папак мне ни копейки, ни драхмы, ни паршивого медного фолиса, ни медяшки-пекунии не заплатил… эээ… не пожертвовал. В отличие от тебя сейчас, Папак тогда меня услышал и доверился всем сердцем и душой. Как только он проснулся, то тут же побежал проверять и верифицировать, выведал всю правду-матку у самого Сасана и, решив приобщиться к всемирной царской крови, выдал на него свою дочь. У супругов, благодаря мне, и родился твой дед Ардашир. Папак правил только Парфией-Парсом, а самым главным в царстве-государстве, включающем в себя ещё и Спахан и другие регионы, был владыка Артабан. Когда твой дед стал подростком-тинейджером, Артабан призвал его к своему двору и приблизил к себе. Тоже возжаждал стать поближе к Гильгамешу, к шумерам, к древним украм и… к обезьяне. Но молодость есть молодость, она всегда своё возьмёт! На беду себе, а может, и на счастье, твой юный дед возьми да и вдрызг разругайся с сыном Артабана. А Артабан, разумеется, принял сторону собственного отпрыска.

– Ребята, пацаны горячие, на охоте поскандалили, на природе, такое бывает не только в среде золотой молодёжи, – вставил своё лыко в строку Фавн-Пан. – Природа была, есть и будет моей епархией, но никто же со мной не посоветовался, как в её лоне себя вести! Могло бы и без пустой свары обойтись, жили бы себе тихо-мирно и дружно, не тужили! Глупцы! Ребята, давайте жить дружно, всех призываю! Миру – мир! Войне – война!

– Не перебивай меня, ты совсем зарвался, Козлорогий! – по-доброму попросил Божественного собрата Гипнос. – У меня ещё есть, что рассказать Нарсесу, городу и миру! И я не скрою этого от смертного! Ардаширу пришлось бежать в Парс под крышу и под крыло своего тестя Папака. И не одному, а со своей верной и любимой рабыней-служанкой. Не помню точно, как её звали, то ли Сиринга, то ли Азармедохт. Но это не та Сиринга и не та Азармедохт, о которых ты сходу мог подумать. Это их более старшие товарищи… эээ… девушки-товарки. Ни той, ни другой сегодня нет с вами, смертными, – это я уже к тебе, Нарсе, обращаюсь! Впрочем, я заговорился, это не две разных, а одна и та же тогдашняя, то бишь старая… эээ… древняя дева. Она ведала о пророчествах царских астрономов-астрологов, что на Ардашире свет клином не сошёлся… эээ… лежит Божья благодать, что он избранник небес и что его судьба-Фарр – стать царём Ирана и не-Ирана! Рабыня-служанка свято верила как сакральным прорицаниям, так и в своего любимого тинейджера Ардашира. Именно поэтому перед побегом девушка украла у Артабана все символы державной власти: скипетр и державу. Эти символы потом до Третьего Рима доберутся, минуя Первый. Да-да, стащила именно их, а не какие-нибудь иные бирюльки, цацки или шапки! С этого момента судьба Артабана была предрешена! Фарр в образе барана следовал за беглецами по пятам и охранял их от любых случайностей и напастей.

– Баран?! Стоп! – воскликнул Фавн. – Если речь о баране, то это снова моя епархия! Может, там не одно животное было, а целое стадо? Куда ты всё время лезешь, брат Гипнос! Это не я зарвался, а ты! В чужой монастырь со своим уставом не ходят!