Император Галерий: нацлидер и ставленник тетрарха. Книга вторая. Лавры не жухнут, если они чужие

– Для меня в самый раз… эээ… не для меня, а для Ирана и не-Ирана! Всё для Родины, всё для победы! – визирь тоже был патриотом и романтиком одновременно. – Шапку потянем – это не ноги протянуть! Я подержу… кхе-кхе… поддержу, если что!

– Ты торопишься к плахе! Жить надоело? – цинично и теперь без экивоков усмехнулся Нарсе. – Созови-ка мне олигархов. Пусть соберутся представители всех региональных и бизнес-кланов державы! Тащи сюда все семь знатных родов державы: Дахаев, Михранов, Парни, Сохаев, а также недорезанных представителей Аршакидов из домов Аспахапетов, Каренов и Суренов! Всех на бочку! Полундра! Свистать всех наверх! Я знаю, кто на чём заработал, не ставя меня в известность, пусть теперь раскошелятся. Или же я отправлю их в загоны для скота, в изгнание, на плахи, в клетки ко львам и в обители дивов! Я ведаю, что вся иранская элита ситуативно сплотилась против меня, но вокруг тебя, козла отпущения. И кстати, не помнишь ли, случайно, кто подсунул мне в мой личный музей чучело Валериана?

– Эээ… не помню, о величайший! – ничуть не смутился вазург-фраматор, но при этом ненароком проэкал, а не прокхекхекал.

– А я вот помню! Ты! И выпросил за это налоговые льготы, субсидии, компенсации, преференции и право на беспошлинную торговлю всех твоих компаний с Римом! Монополист! Ты хоть раз в своей жизни слышал о свободной рыночной конкуренции, создающей национальный доход?

– Бес попутал… эээ… дэвы! Это они меня смутили! Но я всё отдал державе на выкуп вашего гарема. Мои фискалы все, как один, это подтвердят! Пощади, о величайший! – визирь снова бухнулся в ноги Царю царей, ползал вокруг да около, но лабутенов и восхитительных штанов на Нарсе странным образом не обнаружил, поэтому и не лобызал. Хотя штаны на шахиншахе были! Очень длинные – до самых ступней. Голубого цвета. Лазоревые. Подпоясанные цветистым ремешком.

– Встань, смерд! Не до церемоний теперь! Родина в опасности, кругом одни враги! Я знаю обо всех твоих подпольных сборищах с олигархами и с их кланами. Разведка нечестивцев из «Слова и дела» поделилась со мной оперативной информацией в рамках соблюдения междержавного договора об обмене нематериальными ресурсами, – как будто добивая своего первого министра, чётко, почти по слогам, выговорил властитель Ирана и не-Ирана.

– Каких таких моих сборищ? Почему моих? – опешил вазург-фраматор великий визирь, не уловив мысли, связанной с междержавным договором, ибо ничего не знал о секретных приложениях к нему: о них ведали другие неподвластные ему пара-тройка чиновников и глава службы личной шахиншахской охраны бессмертных.

– Потому что ты, скотина, с закрытых пьяных фуршетов и олигархических посиделок сутками не вылезаешь, дёргая там за ниточки заговора. И Ормизд туда частенько по твоему совету захаживает. Мнишь себя политическим Демиургом?

– Не велите казнить, великий Царь царей, велите миловать! Свою… эээ… вашу долю я резервировал в потайных закромах лишь для того, чтобы никто не умыкнул и чтобы в грядущие времена без утайки перечислить в фонд, на который вы некогда указали мне пальцем. Я ж ни копейки не сокрыл! – снова упал оземь и подполз к ногам абсолютного монарха главный министр Ирана и не-Ирана. Он не на шутку испугался, будучи вдоль и поперёк повязан с державно-монополистической элитой толстыми канатами, тонкими верёвками и невидимыми нитями: откаты за госзаказ, взятки за лоббирование, общий легальный и теневой бизнес. Персидский олигархат рвался к прямой без расшаркиваний и экивоков власти через визиря и Ормизда.

– И вообще я хотел вывести всех заговорщиков на чистую воду! – резюмировал вазург-фраматор.

– Будем считать, что вывел…

«А не зарезать ли мне этого Нарсе прямо сейчас? Ормизд наверняка скажет спасибо. Впрочем, во дворце верная шахиншаху охрана – живым отсюда не уйти, да я и не дамся, да и кинжала с собой нет, на входе пришлось бессмертным оставить. Казнить нельзя помиловать – до этого я смог додумкать. Или, если вдруг улизну, Ормизд сделает козлом отпущения и отправит в расход, чтобы самому морально оправдаться! Куда ни кинь – всюду клин! Ах, какой я умница!», – отрефлексировал великий визирь и притормозил на поворотах с новыми месседжами. Впрочем, все ключевые уже прозвучали или были разгаданы отнюдь не только лишь сегодня.

Шахиншах же словно подобрел: