Император и шут

— Думай, что говоришь, женщина!

— Ты… угрожаешь… мне? — задыхалась от возмущения тетя Оро. — Это тебе стоит поостеречься. Что, спрашивается, привело тебя ночью в покои принцессы? Ты приручил ее и теперь дожидаешься, когда старик совсем одряхлеет, чтобы справить свадьбу, и…

— И оппозиция пригласила тебя. Все логично. Этого я и ждал. — Голос Итбена стал жестче — ох, плохой признак, — зато тише. А это уже приятнее. — Я подготовился к твоему приезду, принцесса Ороси. Твой дорогой супруг — как его коллекция часов?

— Нормально… Послушай, при чем тут Ли и его коллекция часов? Какое отношение…

— Они гномьего производства, не так ли? Хорошо, не все, но большинство из них. Твой муж ведет дела с гномами. Ведь гномы — непревзойденные мастера, их изделия лучшие в Пандемии.

— Ну и что же?

То, что тетя Оро перестала кричать, как нельзя лучше устраивало Шанди. Но голоса все еще беспокоили мальчика.

— Граница вдоль Черной реки вновь в огне. Возможно, война уже объявлена. А торговля с гномами в военное время равносильна предательству. Так что теперь я диктую условия. Слушай, твое высочество! Либо утром ты уезжаешь из Хаба, либо в полдень Сенат вынужден будет объявить имя виновного в государственной измене.

Теперь принц снова слышал бормотание, а потом, кажется, плач. Он вяло удивился: кто мог плакать? Смех матери успокоил мальчика.

— Прежде чем уедешь, я дам тебе некоторые документы. Ты их подпишешь. Больше часа на это не потребуется.

Опять голоса сменились неясным бормотанием. Затем и этот беспокойный звук замер до шепота… шелеста… тишины… Тихо и темно… Теперь спать… Спать…

Не говори о тщетности борьбы
И о бессилье пред своим врагом;
Что труд и боль напрасны, ибо им
Не изменить вещей круговорот…

Клайф. Не говори о тщетности борьбы…

Часть вторая В тьме кромешной

1

Неясный шорох прервал ее молитву.

— Кто там? — Кэйд резко повернулась и чуть не потеряла равновесие. Чтобы не упасть, она уцепилась за спинку кровати.

Снова с балкона донеслось слабое поскребывание, и в лунном свете мелькнула дрожащая тень.

Кэйд вдруг вспомнила шутку Инос насчет разбойников, но у нее в голове не укладывалось — вор во дворце Алакарна? А как же стражники на каждом углу?

— Герцогиня, где вы? Ваше сиятельство, прошу простить, если испугал вас.

Ее сердце, недавно трепыхавшееся, как пойманная в клетку птица, потихоньку начало успокаиваться. Только боль, засевшая в груди, напоминала о недавнем испуге.

— Доктор Сагорн? — прошептала ошеломленная Кэйдолан, хватая ртом воздух, словно выброшенная на сушу рыба.

— Да, это я, — послышался тихий, как шелест, голос. — Вот, правда, вход мне пришлось выбрать весьма своеобразный.

Это замечание напомнило герцогине, как высоко расположен ее балкон. Рубиновая брошь… Так, значит, вор. Как там его звали… Но Сагорн не дал ей как следует вспомнить.

— Еще раз прошу прощения за мой неприличный наряд, леди, — торопливо бормотал гость. — Вы позволите поискать — какуюнибудь одежду в шкафу? Я очень виноват, что разбудил вас так внезапно…

Деликатность доктора понравилась герцогине. Конечно, сидя на полу, она не спала, а молилась, но причин смущаться уже не было; предупредительность Сагорна избавила ее от необходимости объяснять, что она взывала к Богу.

— Как мило с вашей стороны, доктор, навестить меня. Пройдите, пожалуйста, в ту комнату, я присоединюсь буквально через минуту.

Поблагодарив, он прошмыгнул в соседнее помещение. Все еще оставаясь на полу, герцогиня подтащила поближе к себе шелковый халат и, окончательно успокоившись, поднялась с колен. Нашарив на кровати кружевной чепец, Кэйдолан быстро надела его и, полагая, что дала достаточно времени необыкновенному гостю принять достойный вид, двинулась вослед.

Сагорн устроился в кресле. Ночная тьма не позволяла различать отдельные детали, видны были лишь тощие бледные ноги. Подле кресла, на полу, тускло поблескивал меч в ножнах. Герцогиня опустилась в другое кресло, напротив.

— Полагаю, свет был бы нежелателен? — предупредительно поинтересовалась она.

— Даже вреден! Еще раз сожалею, что ворвался без предупреждения и нарушил ваш сон.

— Я не спала, — коротко заметила Кэйд. Она не собиралась вдаваться в подробности, рассказывая о кошмарных видениях. — Я взывала к Богу Любви.

После глубокомысленной паузы Сагорн спросил:

— Почему к нему?

— Потому что наверняка именно Он являлся к Инос. Удивительно, что никто не понял Его. Он же сказал: «Доверяй любви». Любви.

— Как это верно! — сочувственно вздохнул Сагорн. — А Инос не послушалась, так?

— Она все неправильно истолковала. Мы же считали вас мертвыми. Думали, что импы покончили с вами. Со всеми!

— Вы и фавна считали покойником?

— Да, — снова вздохнула Кэйд. — Не желаете ли чегонибудь освежающего, доктор? На столике фрукты…

— В этом нет необходимости, — замахал он руками.

Правда, Кэйд различала лишь слабое движение бледного пятна — ночью герцогиня видела едва ли лучше слепой курицы.