Император и Сталин (СИ)

Оставшиеся в Баку бурно обсуждали последние новости и итоги внепланового совещания с монархом, а удостоенные аудиенции делились своими впечатлениями от личной беседы с ним, просто отдыхали и сплетничали, освобождённые на время командировки от повседневной рутинной текучки в собственных управлениях и участках.

— Эко вас проняло, любезнейший, — щеголеватый, с классическими гусарскими усами, полковник в новом, с иголочки, мундире, небрежно облокотился на край стола, за которым притулился худой, тщедушный, невзрачного вида брюнет в форменном поношенном сюртуке и в чёрных очках, — второй день уже пишете, не отрываясь. Никак собираетесь потягаться в плодовитости с его сиятельством графом Толстым?

— С какой целью интересуетесь, любезнейший? — передразнивая полковника, как из-под земли рядом со столом выросла еще одна фигура, уже в генеральском мундире. — Сергей Васильевич Зубатов работает с моего ведома и по поручению Его Императорского Величества.

— Прошу прощения, не имел чести знать, — театрально вскочил по стойке смирно полковник. — Князь Луговкин, к вашим услугам, Варшавское управление.

— Вольно, полковник, не тянитесь, — поморщился генерал, заметив нарочитую наигранность в действиях князя. — Вы же не просто так подошли к Сергею Васильевичу. Я уже давно заметил, с каким интересом вы поглядываете в его сторону.

— Любопытство — моя природная слабость, — наклонил голову Луговкин, скрывая улыбку непонятного происхождения. — Она, собственно, и привела меня в жандармы. Ну, а сейчас, когда появилась возможность лично лицезреть знаменитых утопистов в мундирах охранителей, разве я мог пройти мимо такого редкого явления?

— Вы хотите меня уязвить, князь? — сдвинул брови генерал.

— Никак нет, Дмитрий Фёдорович, — картинно поднял руки полковник. — Лично я, как антиутопист, заявляю о вполне серьёзной философской подоплёке употребляемых мной терминов и, главное, об исходной близости наших воззрений, которые расходятся в сущей мелочи. Общая идея утопии: исходно люди — аморальные, эгоистичные, жадные, ленивые животные. Их следует перевоспитать в «новых людей» — моральных, альтруистичных, трудолюбивых. Исчезнут социальные пороки — и будет всем счастье.

Собственно, марксисты говорят о том же. Только приплетают сюда ещё классы, рассказывая, что только из пролетариата можно воспитать правильных людей будущего. Но у любого явления обязательно есть его противоположность. И если существует утопия, значит, должна быть и антиутопия. Так вот, я, господа, и есть верный адепт именно этой дамы. Общая идея антиутопий: люди — неисправимо гадкие животные, их удел жить в гадком обществе. Любая попытка исправить это ведёт лишь к ещё более гадкому обществу.

В одном утопия и антиутопия совпадают в оценке человека: люди — аморальные, эгоистичные, жадные, ленивые животные. Утопия и антиутопия едины в одном: вследствие человеческой порочности, благополучное общество не может быть построено из них. Утопия и антиутопия спорят лишь по вопросу возможности выдрессировать людей до ангелоподобного состояния, при котором настанет социальное счастье. Утопия отвечает: да, можно воспитать нового человека. Антиутопия отвечает: нет.

— Мрачноватую картинку вы нарисовали, князь, — отложив перо, вступил в разговор Зубатов, — хоть прямо сейчас ложись и помирай.

— Ну, зачем же так пессимистично, дражайший Сергей Васильевич? — моментально среагировал Луговкин, не отводя, тем не менее, глаз от генерала и, как будто, обращаясь только к нему. — Господь терпел и нам велел. Не надо было рвать запретный плод в Эдемском саду. А после грехопадения, чего уж тут… пользуемся тем, что имеем. Просто реально надо смотреть на жизнь… Вот тогда и окажется, что пессимист — это информированный оптимист, не так ли, господин Трепов?

Обер-полицмейстер Москвы, генерал-майор Дмитрий Фёдорович Трепов опять поморщился. Тон полковника, высокомерно-снисходительный, ему решительно не нравился. Но логика в его словах была, поэтому он решил не прерывать разговор, тем более, что отпускать такого начитанного собеседника было неправильно без понимания — зачем такая словоохотливость и откуда — информированность?