Император и Сталин (СИ)

— Раненый агент в больнице без сознания, состояние тяжёлое, характер ранения похож на ранение мичмана Головина, — торопливо докладывал Аркадий Францевич, размещаясь рядом с генералом в коляске, — его напарник быстро сообразил, отправив извозчика с раненым и запиской в город. А вот дальше началось самое интересное. Оставшись один, филёр обследовал дорогу на полверсты до и после злосчастного поворота и не нашёл никаких видимых причин, заставивших пассажира именно в этом месте напасть на агента. Агент, вынужденный прекратить осмотр ввиду изрядных сумерек, уже собрался возвращаться в город, как услышал шум ещё одного экипажа. Спрятавшись за придорожные камни, филёр наблюдал подъехавшего на двуколке морского офицера, который остановился на том же месте, аккуратно и детально обследовал оставленную бричку и затем исчез в придорожных зарослях вереска, как под землю провалился…

— Дайте я угадаю, — нетерпеливо перебил сыщика Ширинкин, — этот морской офицер был в форме мичмана?

— Так точно, Ваше высокопревосходительство! Судя по описаниям — это и есть наш первый раненый — мичман Головин, который сейчас должен лежать в больнице…

— Вы проверили?

— Так точно — отсутствует!

— Продолжайте.

— После того, как на место прибыла ещё одна группа, было проведено повторное тщательное исследование местности и найдена потайная тропинка, скрытая придорожными зарослями, ведущая к старой рыбацкой хибаре, прилепившейся прямо к скале в двадцати аршинах от моря. Там они и находятся в настоящее время.

— Кто находится?

— Мичман Головин и господин Витте… У дороги выставлен двойной пост. Кроме тропинки, другой дороги из дома не обнаружено.

Ширинкин уставился на Кошко, потом на Медникова глазами человека, собственноручно лицезреющего загробный мир.

— Когда всё случилось? Когда выставлен пост?

— Между шестью и восемью вечера…

— Так вот, дражайшие… Сергей Юльевич в яхт-клубе с шести и до трёх пополуночи изволили штосс подрезать, чему я, ваш покорный слуга, свидетель…

Теперь уже в каменные изваяния превратились сыщики…

— А кого же тогда стерегут ваши люди? — обращаясь к Медникову, задумчиво произнес Кошко.

— Очевидно, того, кто уже один раз устроил маскарад на яхте, — усмехнулся Ширинкин. Впрочем, скоро сами всё узнаем… Хибару обследовали?

— Как можно? Даже близко не подходили! Там же министр…Ну то есть агенты думали, что министр… Взяли под контроль тропинку от дороги к домику. Она одна туда только и ведёт. Другой нет. Не свернешь, не обойдешь. С одной стороны скала, с другой — обрыв. Хибарка в тупике. Так что наш пост у дороги, как пробка в бутылке — перекрыл выход намертво — мышь не проскочит!

— Ну-ну, посмотрим на вашу пробку…

* * *

— Аркадий Францевич! А ведь это привет лично Вам! — с издевательской улыбкой прокомментировал начальник дворцовой полиции найденные в хибаре накладные усы и парик, точь в точь повторяющие усы и прическу сыщика. Рядом с ними на давно неиспользуемых по назначению деревянных полатях, аккуратно сложенные, покоились генеральская шинель Ширинкина и мичманский морской мундир. Из-за неплотно сбитых досок слышался тихий, но выразительный мат Евстратия Медникова.

Лучший филёр империи стоял у второго выхода из хибары, полностью скрытого со стороны тропинки, а у ног его начиналась крутая, вырубленная в скале лестница, упирающаяся в волны Чёрного моря.

Глава 14 Время собирать камни. Начало

Декабрь 1900. Париж. Латинский квартал.

Она сегодня опять шла домой пешком, несмотря на протесты мужа, настоятельно требующего пользоваться конкой или извозчиком. Милый Пьер, также пылко влюблённый, как и в первые годы знакомства. Он готов был снять с себя последнюю рубашку, чтобы облегчить её долю. Сам работал за троих — и в их бедной, больше похожей на сарай, лаборатории на улице Ломон, и на кафедре в Сорбонне, которую он получил по протекции Анри Пуанкаре.

Денег всё равно катастрофически не хватало. Ни на подрастающую дочь, ни на нормальный быт (*). Но самое главное — их не хватало на исследования радиоактивных элементов. Супруги Кюри считали это делом всей своей жизни и отдавались ему упоённо и без остатка.

Из-за постоянной нужды Мари начала преподавать физику в Севрской высшей женской школе. Экономила на всём и, в первую очередь, на своём здоровье. Семь километров туда, семь километров обратно… От недоедания и недосыпания постоянно кружилась голова. Сегодня что-то стало совсем худо…

Молодая женщина присела на парковую скамейку и тяжело опустила голову на руки. Господи! Дай силы дойти! Осталось-то всего триста шагов, не более…

— Мадам Кюри-Склодовска? Вам плохо? Требуется помощь? — раздался над ухом бодрый, слегка вальяжный голос.

Мари с трудом разлепила кажущиеся свинцовыми веки и с удивлением уставилась на франтовато одетого кавалера, сквозь цивильный костюм которого явно проступали военные эполеты и аксельбанты.

«Какого чёрта?!» — хотела уже произнести она, будучи не расположена к уличным знакомствам. Но молодой человек упредил её, подняв руки, и умоляюще сложив их перед собой.