Император из стали

– Сегодня утром в Марсель прибыли интересующие нас личности. Англичанин, англичанка, шотландец и один, пока неизвестный нам американец. Уже сегодня вечером они отправляются в Дувр, в Англию. Беатриса Уэбб, леди Пассфильд, известная британская суфражистка, Джеймс Рамсей Макдональд и Джон Лесли Уркварт – такие же известные масоны. Они проводили в России и Европе «смотр» своих революционных войск, значит, вскоре надо ждать какой-то провокации и бунта. Американец следует из Китая, где сейчас тоже горячо… Мы не понимаем, что объединяет этих людей, но сам по себе звоночек плохой: симбиоз английского политического влияния с американскими капиталами – крайне серьезный противник, который пленных брать не будет.

Нам крайне важно знать, какие общие интересы появились у англичан и американцев, каковы их ближайшие планы, с кем они едут общаться и вообще всё-всё-всё об этих опасных людях и их связях. Вы, Маша, сами того не зная, соорудили себе великолепную легенду, которую может подтвердить теперь даже губернатор Цейлона. Так получилось, что вы – единственная среди нас, у кого есть такая шикарная версия для поездки в Англию… Мы её подкрепим кое-какими проверяемыми деталями и просим вас отправиться вместе с этой англо-американской компанией в Британию, познакомиться с ними и попытаться найти ответы на интересующие нас вопросы… Хотя бы на часть из них… Ну а я пока займусь вызволением вашего мужа. Соответствующие письма уже составлены и отправлены.

– Один вопрос, ваше сиятельство… Нам – это кому?

– Это нужно мне и России…

Поезд Санкт-Петербург – Москва

Императорский поезд Марии Федоровны миновал Бологое, когда уже стемнело.

Стоя у окна и провожая взглядом редкие огни плывущего по снежным волнам города, вдовствующая императрица раз за разом отматывала нить воспоминаний, пытаясь понять, когда её первенец перешёл ту грань, после которой на него была объявлена охота. Кто её объявил и какую цель преследует? Она, как мать, прекрасно понимала, что более безобидного властителя, чем ее Никки, просто не может быть на свете. Тихий, спокойный, никогда ни с кем не спорящий, увлеченный гораздо больше охотой и семьей, чем государственными делами… Кому он мог помешать и перейти дорогу? Или, может быть, его нерешительность и мягкотелость как раз стали причиной для агрессии?

– Пути заметает, – тревожно доложил хозяйке восьмиосного особого вагона гофмаршал, – если метель не уймётся, придётся остановиться в Твери.

Мария Федоровна молча кивнула и опять погрузилась в воспоминания.

Известные черты характера ее сына в правящих кругах империи действительно вызывали опасения. Не скрывая их, адмирал H.M. Чихачев, управлявший Морским министерством, говорил сыну варшавского генерал-губернатора, что «наследник – совершенный ребенок, не имеющий ни опыта, ни знаний, ни даже склонности к изучению широких государственных вопросов. Наклонности его продолжают быть определенно детскими, и во что они превратятся, сказать невозможно. Военная строевая служба – вот пока единственное, что его интересует. Руль государственного корабля [выпал] из твердых рук опытного кормчего, и ничьи другие руки в течение, по всей вероятности, продолжительного времени им не овладеют. Куда при таких условиях направит свой курс государственный корабль – Бог весть».

И если бы только он… О неспособности ее мальчика носить корону гудело, как растревоженный улей, всё высшее общество. Уже в 1890-х годах впервые заговорили о безволии Николая II, якобы не способного вести русский политический корабль. Что бы он ни предпринимал, все встречало скептическое отношение и ухмылку. Кое-что Мария Федоровна слышала сама, о многом догадывалась. Ещё больше ей доносили многочисленные «сороки на хвосте», для которых в высшем свете не было никаких секретов.

«Неограниченное самодержавие до царствования Александра II было логично, – откровенничал в яхт-клубе барон H.E. Врангель. – Но после освобождения крестьян в 1861 году оно стало невозможно. Мыслящая Русь это понимает, народ – инстинктивно чувствует…»

«Вспомяните меня, – говорил о Николае II министр внутренних дел И.Н. Дурново, беседуя в день смерти Александра III с министром финансов С.Ю. Витте. – Это будет нечто вроде копии Павла Петровича, но в настоящей современности». Витте в беседах с покровительствующей ему Марией Федоровной потом часто вспоминал этот разговор, соглашаясь с тем, что у Николая II было немало черт Павла I и даже Александра. Но если Александр I по своему времени являлся одним из самых образованных русских людей, то император Николай II обладал «средним образованием гвардейского полковника хорошего семейства».

Вспоминая свой разговор с П.Н. Дурново, журналист и издатель А.С. Суворин записал в дневнике его слова о царе, произнесенные вскоре после кончины Александра III: «Это будет слабосильный деспот». Ее Никки – деспот… Мария Фёдоровна улыбнулась и покачала головой.