Император из стали

– У нас большой праздник, – с какой-то странной улыбкой, больше похожей на гримасу, вполголоса ответила ему Вера Засулич, террористка, переквалифицировавшаяся за границей России в литератора. – Георгия Валентиновича и всех нас поздравил с выходом первого номера «Искры» его императорское величество. Пожелал удачи, посоветовал не тянуть с изданием журнала и прошёлся по всему номеру, предложив в конце свою статью в качестве дискуссионного материала…

– Ну и что он пишет? Предлагает разоружиться и помириться? – хмыкнул Ленин, грассируя чуть больше обычного.

– Как раз наоборот, – вздохнул стоящий рядом Аксельрод. – Обвиняет в беззубости, нерешительности и высказывает сомнение в готовности нашей партии нести ответственность даже за свои действия и действия рабочих, не говоря уже про государство в целом.

– Какие аргументы?

– Сомневается в наших полномочиях говорить от имени всего пролетариата, – прошептала Засулич. – Ехидно интересуется нашим рабочим стажем на заводах и фабриках…[22]

– Смеётся над лозунгом газеты «Из искры возгорится пламя». Спрашивает, стоит ли поджигать дом, если хочешь вывести тараканов? – хихикнул Аксельрод. – Хорошо, кстати, сказано, надо будет запомнить…

– Пишет, что кричать «Долой!» и «Мы против!» самое простое, и что много ума для этого не надо, – включился в разговор Александр Потресов. – Подвигает нас к созидательным инициативам и иронично так спрашивает: «разве марксизм не предполагает строительства нового общества светлого будущего? А если да, почему бы социал-демократам не создать мини-модель такого общества и доказать на практике его привлекательность и жизнеспособность? Готов выделить соответствующую территорию для эксперимента… Представляю себе эту территорию…

– И как он предполагает это сделать в условиях репрессий и гонений? – возмутилась горячая Засулич. – Что можно создать, находясь в тюрьме или эмиграции?

– А вот тут начинается самое интересное, – поднял указательный палец Потресов. – Он предлагает встретиться и обговорить вопрос легализации нашей деятельности для всех, чьи руки не запятнаны кровью.

На последних словах Засулич фыркнула, сжала губы и демонстративно отвернулась[23].

– Да, задачка, – протянул Аксельрод, присаживаясь на свободный стул рядом с Лениным. – Получается, если мы примем приглашение, на нас якорем повиснет чёрная метка сотрудничества с самодержавием. Если проигнорируем – получится, что мы испугались…

– Провокация! – громко хлопнул ладонью по коленке Ленин. – Гнусная, примитивная провокация, имеющая цель поманить, задурить голову и одним ударом обезглавить всё революционное рабочее движение!

– Молодые люди, я вам не мешаю? – раздался раздражённый фальцет Плеханова, прервавшего свою высокоинтеллектуальную речь и уже несколько минут слушающего «диалог в прихожей».

– Меня не интересуют никакие предложения и никакие посулы кровавого самодержавия, – гордо вскинув подбородок, уже громко и отчётливо произнёс Ленин. – Верить ему – себя не уважать. Вступать с ним в дискуссию – значит опускаться до его уровня! А вот что меня действительно интересует, это как он узнал о содержании нашего номера, если «Искра» ещё даже не доехала до России? Где, когда и как он мог её прочитать?

В редколлегии наступила звенящая тишина. Подпольщики, дезориентированные самим фактом царского послания и увлечённые обсуждением его содержания, только сейчас осознали, насколько они прозрачны для «тёмных сил», которые «злобно гнетут»…

– Куда и каким образом доставлено письмо? – перешёл в наступление Ленин. – Кому адресовано? Когда отправлено?

Краткое энергичное расследование, проведённое на месте, продемонстрировало неудобоваримо жуткие обстоятельства: в день, когда письмо императора было отправлено, газета была ещё не напечатана, даже не набрана, и содержание её правилось и дополнялось в рукописной форме. А это значило, что царская охранка здесь, в Германии, имеет доступ к личной переписке членов редколлегии, знает адрес редакции и адреса подпольщиков.

– Это провал! – констатировал Ленин. – Думаю, что отправленный тираж до России не доедет[24]. Жаль… Надо срочно менять явки и предупредить товарищей… Но самое главное и самое печальное – среди нас провокатор…

Плеханов открыл рот, чтобы что-то возразить, но последние слова Ленина придушили его реплику в зародыше, и, чувственно прокашлявшись, гуру сел за письменный стол, мрачно и величественно задумавшись. Перед ним на столе лежало письмо императора, и взгляд Георгия Валентиновича непроизвольно упёрся в цитату Энгельса: «Нельзя уйти от своей судьбы… от неизбежных последствий своих собственных действий».

Редколлегия расходилась по одному, со всеми конспиративными предосторожностями, петляя, как зайцы, по уютным улочкам столицы Баварии, стряхивая потенциальные «хвосты» и заходя для проверки во встречающиеся учреждения, лавочки и магазинчики.