Император. Книга четвертая. Александр

Вечер закончился поздно, вернее, рано утром. Когда слуга провёл меня в отведённые покои, за окном уже стояли серые сумерки, предвещая скорый рассвет. Фон Пален пожелал мне спокойного отдыха, сам же отправился на службу. На мой вопрос, как же он выдержит без сна, ответил:

– Ох, не беспокойтесь. Я привык спать по несколько часов в день. Подремлю на обеде, а потом вечером как-нибудь в кабинете прикорну – вот и весь сон.

Огромная кровать с балдахином и кучей подушек даже немного пугала. Слуга предложил помочь мне раздеться. Но я его поблагодарил и отказался. Сказал, что сам разденусь. Он оставил канделябр с тремя свечами и вышел. Я откинул край пухового одеяла. Не решался даже притронуться к простыне, до того она была белая. Вдруг заметил на небольшом столике толстый том в кожаном переплёте с золотым теснением. Пожалуй, перед сном можно почитать, решил я. Какие тут книги есть? Но кроме этого тома ничего не обнаружил. Уселся в удобное мягкое кресло и раскрыл книгу. В заглавии значилось: «Беседы о братьях – Вольных каменщиках». На титульном листе красовался символ масонов: циркуль с угольником. Неспроста здесь эта книга, – сообразил я. А если мне её специально подкинули? Нет! Ерунда какая-то. Кто мог подкинуть? Фон Пален? А вдруг! Он же состоит в ложе. Я вспомнил, что видел на его руке массивный золотой перстень со странной печатью.

Я слышал, что император велел освободить из тюрьмы одного из деятельных масонов в России – Новикова, а следом за ним и Невзорова. Снял надзор с Лопухина. Облегчил жизнь Татищеву и Трубецкому. Но, насколько я помню, император все же не разрешил возобновлять деятельность ордена Вольных каменщиков.

Раздался тихий, осторожный стук. Я даже сразу не сообразил, что стучат ко мне. Замешкался: кто бы то мог быть? Створка едва отварилась. Прошуршала парча. В комнату проскользнула женская фигура в тёмном плаще. Лицо её скрывал капюшон.

Я вскочил на ноги:

– Кто вы, и что вам надо?

– Тихо! – попросила она, прижимая палец к губам.

Ну, конечно! Софья!

Я отбросил книгу на постель, подбежал к ней. Она откинула капюшон и обняла меня за шею, прижавшись холодной щекой к моей щеке. От неё веяло свежестью апрельского утра, вперемежку с тонким запахом духов.

– Почему вас не было на вечере? – спросил я тихо.

Она отстранилась от меня, взглянула, как на ненормального.

– Я едва вырвалась. Буквально на минуточку. Пока все спят. Вы не представляете, какой ужас творится во дворце. Ни шагу без ведома охраны. Всё по расписанию: завтрак, обед, ужин, отход ко сну, подъём, молитва. Не дворец – сущая казарма. Я сама скоро превращусь в гренадёра с такими жёсткими порядками.

– Так вы удрали, только для того, чтобы повидаться со мной?

– А для чего же ещё? Почему вы такой глупый? Постоянно задаёте ненужные вопросы.

Она рассмеялась. Я подхватил её на руки и закружил по комнате, осторожно опустил на кровать.

– Ах, капитан Добров, что вы себе позволяете? – в шутку рассердилась она. Нащупала рукой книгу. – Что вы читаете.

– Эта книга не моя, – поспешил я её заверить.

– Кто же вам дал сее сочинение? – изумилась она.

– Нашёл томик на столике.

– Эта комната для гостей. Здесь никто не живёт.

– Возможно, прежний посетитель забыл.

– Как вы относитесь к тайным обществам? – вдруг спросила она серьёзно.

– Если честно – никак, – ответил я. – Далёк от всего тайного и загадочного.

– А между тем, – она постучала ногтём по обложке. – Если хотите сделать карьеру, не пренебрегайте возможностью. Вы же знаете, мой отец близок к Новикову.

– Не слышал об этом. – Мне не понравился её назидательный тон. Что-то вдруг переменилось в атмосфере. Чужеродная искра как будто пробежала между нами.

София резко поднялась.

– Мне пора. Не дай бог, нас застанут вдвоём. Простите, но репутация фрейлины должна быть безупречна. Прощайте.

Она выскользнула за дверь, оставив после себя в воздухе аромат жасмина, а у меня странное чувство недосказанности. Что за игра?

* * *

Проснулся я поздно. Никак не получалось открыть глаза. Вставать вообще сил не было. Злясь на себя за лень, я все же вылез из-под пухового одеяла. Нашёл в углу зеркало, под ним столик для умывания. На столике медный тазик, кувшин с водой и полотенце. Умылся. Для меня принесли новую одежду, башмаки со шнуровкой – новая мода, недавно пришедшая из Англии. Вспомнил, что пряжки на обуви высочайшим указом были запрещены. Розовые панталоны с толстыми чулками того же цвета. Розовый цвет я не любил. Синий суконный камзол, с бархатными вставками, расшитый серебром показался мне пёстрым. Я надел его, посмотрелся в зеркало. Не шёл он мне. Лицо обветренное, скуластое. Подбородок кирпичом. Камзол больше подходил для разнеженного модника.