Император Крисп

– Я так разнервничался из-за Гарсавры, что начисто позабыл написать Эврипу и предупредить его насчет Фостия, – ответил Крисп и с отвращением шлепнул себя снова. Впрочем, что было для него характерно, он не стал зря тратить время на сожаления, а вместо этого достал из мешочков на поясе листок пергамента, перо и чернила, нацарапал несколько почти нечитаемых строк – покачивание в седле отнюдь не улучшило его почерк, – и крикнул: «Катаколон!»

Через секунду он вновь выкрикнул имя младшего сына, только громче.

– Да, отец? Чем могу тебе помочь? – спросил прискакавший Катаколон, пустив свою лошадь рядом с конем Криспа.

Крисп вручил ему письмо:

– Запечатай это, упакуй в курьерскую трубку и как можно скорее отошли в столицу.

– Будет исполнено. – Листок пергамента оказался слишком мал, и Крисп не смог его удобно сложить или свернуть, поэтому Катаколон прочел написанное, прежде чем отправился выполнять поручение Криспа. Когда он взглянул на отца, в его глазах мелькнула тревога. – Неужели дело обстоит настолько… плохо?

– Насколько плохо, не знаю, – ответил Крисп. – А вот насколько плохим может стать… клянусь Фосом, сын, все может обернуться в десять раз хуже. А вдруг он высадится в столице и прихватит с собой полный корабль фанатиков, которым не терпится умереть за светлый путь?

– Фостий? – Катаколон покачал головой. – Не могу в такое поверить.

– Главное, что я могу, – возразил Крисп. – А теперь пошевеливайся. Я дал тебе письмо не для того, чтобы из-за него спорить, а чтобы отправить в столицу.

– Да, отец, – печально ответил Катаколон.

– Не боитесь, что он его «случайно» потеряет? – спросил Саркис.

– Пусть только попробует, – заявил Крисп, которому пришла та же мысль. Он вспомнил разговор с Эврипом в столице. Если его сыновья приобретут достаточную уверенность в своей правоте, то перестанут исполнять его волю и начнут действовать, как сочтут нужным. Да, они превращаются в мужчин – причем в самое неподходящее время.

Неужели Фостий поступил именно так? Действительно ли, выбрав для себя светлый путь, он принял собственное решение, каким бы ошибочным оно ни казалось Криспу? Или же попросту нашел человека, чье лидерство предпочел отцовскому?

Крисп покачал головой. Знает ли сам Фостий ответ на этот вопрос?

Как нередко случалось за все эти годы, он заставил личные тревоги – равно как и проблемы, решить которые не мог сразу, – отступить на второй план.

Проблем хватало и без них. Армия теперь шла по плато и понемногу начала голодать, потому что вовремя не была налажена доставка припасов на новый маршрут.

Крисп не замечал никаких следов армии Ливания, и это его весьма тревожило.

Если фанасиоты рассеялись быстрее, чем он сумел нанести по ним удар, то какой смысл во всей кампании? И как прикажете с ними бороться, если они уже снова превратились в безобидных на вид пастухов, крестьян, кожевников, свечников или кого угодно? А если он решит вернуться в столицу, они обратятся в бандитов, едва поднятая армией пыль осядет за горизонтом – такова была его горькая уверенность.

Армия расположилась на ночлег на берегу речушки, которая вот-вот могла пересохнуть. Но пока что в ней воды хватало. Солдаты первым делом занялись лошадьми, отложив собственные дела на потом. Крисп прошелся по лагерю, проверяя, что его приказ на сей счет выполняется. Он сам служил конюхом у Яковизия, а потом, перебравшись в столицу, и у Петрония, так что знал, как следует ухаживать за лошадьми.

Он уже спал на складной койке в своей палатке, когда его разбудили возгласы халогая-телохранителя:

– Твое величество! Твое величество!

Крисп сел и застонал; казалось, кто-то насыпал ему в глаза песка, – Извини, величество, но тут к тебе прискакал гонец, – сообщил халогай.

– Да, пусть войдет, – откликнулся Крисп, не узнав собственного голоса.

Когда гонец вошел, Крисп махнул рукой, чтобы тот не простирался перед ним; чем быстрее он уйдет, тем скорее можно будет снова заснуть.

– – Да возрадуется ваше величество, – начал гонец, и Крисп напрягся в ожидании плохих новостей. Они не заставили себя ждать. – Я привез сообщение о том, что фанасиоты напали на город Кизик и взяли его.

– Кизик? – Не успев окончательно проснуться, он не сразу вспомнил, где отмечен этот город на карте. Он располагался на прибрежной равнине восточнее Гарсавры. – Но что там забыл Ливаний? – Едва он задал этот вопрос, как ответ на него стал очевиден:

– Имперский монетный двор!

– Да, ваше величество, он захвачен и сожжен, – подтвердил гонец. – Они сожгли также храм, а вместе с ним и центральную часть города – как и многие города в западных провинциях, Кизик не имеет, точнее не имел, стены для защиты от нападения. Все окрестные деревни тоже разорены, словно по ним прошлась саранча.