Император открывает глаза

Гней усмехнулся, словно желая сказать: что за нелепый вопрос, братец? разве тебе не известно, что я знаю все, что происходит на этом свете? а, может быть, даже и то, что происходит на том. Младший брат наслаждался своей ролью всезнайки. С самого утра он сражался с собой, не позволяя выболтать важную новость, подхваченную от купца, торговавшего шерстью, а заодно баловавшего постоянных клиентов славящимися необычным вкусом кантабрскими окороками. Теперь же настал миг торжества.

Гней выдержал еще паузу, для чего изобразил зевок, после чего промолвил:

– Известие совершенно точное. Ганнибал осадил Сагунт и вот-вот захватит его.

– Но почему об этом не знает сенат?

– Завтра узнает. Сегодня об этом не знает никто! – ответил Гней, еще более преисполняясь чувством собственной значимости.

– И ты не сказал мне об этом прежде?! – Лицо Публия Сципиона было пунцово от гнева, с трудом сдерживаемого. – Мы должны были известить сенаторов!

Гней слегка сконфузился: об этом он как-то не подумал. Впрочем, плешивую голову немедленно посетила спасительная мысль.

– Неужели ты полагаешься, что сегодня кто-то бы пришел говорить об этом?

Публий подумал и кивнул.

– Ты прав, сегодня не тот день. И что же ты еще знаешь?

– Ганнибал-карфагенянин пришел под стены Сагунта, – слегка озадаченно повторил Гней.

– И все? Да.

– С чего же ты решил, что он захватил город?

Гней криво усмехнулся.

– А ты считаешь, он не сможет этого сделать?

Возникла пауза, нарушенная Публием.

– Сможет. Значит, будет война. Рим не вправе простить Ганнибалу нападения на дружественный нам город. Теперь никакой Фабий не остановит нас. Я ничего не имею против мира, но наши предки верно подметили: хочешь мира, готовься к войне. Выходит, я был прав, посвятив в мужи сына именно в этот день?!

Никто не ответил, и лишь Марций, державшийся незаметно в компании знатных господ, осторожно спросил:

– И что нам теперь делать?

– Жить, – ответил Публий Сципион. – Жить, как жили. Эта война не будет трудной для нас. Пусть Фабий кричит об опасности, какую таит тщеславие наследников Барки, Рим уже доказал, что сильнее пунов. Дуилий и Катул силой оружия утвердили наше превосходство! Мы будем бить Ганнибала в Иберии, а если ему покажется мало, ступим на африканскую землю. Славная весть, брат Гней. Думаю, мне следует добиваться консульства на следующий год. Эмилии и Корнелии должны утвердить свое право верховенствовать Римом! Да вечно здравствует Рим! – Сципион-старший поднял чашу. – И выпьем за этот день, за день, когда я посвятил в мужи своего старшего сына, за день, когда происки врагов дают нам право обнажить карающий меч! За наш сегодняшний день!

А потом гости разошлись, и Публий-отец сказал сыну:

– Вот что, скоро война, и теперь ты должен быть готов к ней. Я дам тебе письмо к Отацилию, моему другу. Он сейчас инспектирует лагеря новобранцев. Он найдет для тебя опытного центуриона, который научит всему, что должен уметь солдат. Нечего начинать службу расфранченным всадником, которые только и умеют, что красоваться перед девками серебряной сбруей. Послужи-ка как простой легионер, а потом, когда начнется война, я возьму тебя с собой. И мы вместе прогоним под ярмом[39] этого Ганнибала!

Вне себя от счастья, юноша прижался щекой к щеке отца…

Смеркалось. Юный Публий улегся в постель и приготовился ко сну. И сердце его трепетало от радостного ожидания. Завтра ему предстояло отправиться в первый в его жизни поход…

3.3

– Будь, что будет! – любил говаривать Ахей.

Полибий считал Ахея, сына Ахея, самым выдающимся правителем Азии. Самым могущественным и страшным. Последнее было преувеличением, простительным для того, в ком талант писателя превосходил порой дар историка. Ахей не был чудовищем, но вне сомнения являлся одним из самых выдающихся правителей своего времени, обладавшим и могуществом, и любовью войска, и той харизмой, без которой не бывает величия.

Скульптурных портретов Ахея не сохранилось, но, к счастью, Уцелели несколько монет с его изображением, избежавших гибели при переплавке, учиненной мстительным Антиохом, и пощаженных временем. На монетах этих, превосходных по качеству – лицо, какое трудно забыть – умное, властное, жесткое; лицо, выражающее характер, каким были наделены немногие из властителей древности. Лицо человека, рожденного повелевать и завоевывать.

Наш Ахей приходился родственником Селевку Каллинику, не очень близким – племянником по жене. Особой любовью царя он не пользовался и, верно, так и остался б никем, не вписав имени своего в скрижали истории, если бы не раздоры, охватившие в правление Селевка Азию.