Император-отрок: Историческая дилогия

– Уйду, сейчас уйду… На днях я уезжаю из России и навсегда прощусь с Москвою. В своем сердце, княжна, я увезу свою страстную любовь к вам.

– Скорее спрячьтесь за драпировку, – повелительно проговорила царская невеста, показывая графу Милезимо на оконную драпировку.

Едва только он успел спрятаться, дверь в диванную отворилась и на пороге появился князь Алексей Григорьевич с бледным, встревоженным лицом.

– Ну, слава богу! Как гора с плеч!.. Я думал, с вами этот проходимец Милезимо, а его тут нет.

– Как видите, батюшка, с нами никого нет, – нисколько не растерявшись, тихо промолвила княжна Елена.

– Куда же мог подеваться этот Милезимо? Ведь я хорошо видел, как он юркнул сюда, следом за вами.

– Я здесь, князь, к вашим услугам, – с презрительной улыбкой проговорил граф Милезимо, выходя из-за драпировки.

– Как! Вы… вы здесь?.. Как вы смели? – не своим голосом крикнул князь Алексей Григорьевич.

– Тише, князь, нас могут услышать…

– Идите скорее в зал… и я сейчас следом за вами, только вот скажу слова два графу, – обращаясь к дочерям, проговорил князь Долгоруков, а когда они, не проронив более ни слова, вышли из диванной, он сказал Милезимо: – Знаете ли, граф, вас завтра же не будет в Москве. Если вы сами по своей воле не уедете, то вас до границ отправят с солдатами. Стоит только сказать мне слово…

– Но этого слова, князь, вы не скажете – вам невыгодно компрометировать свою дочь… Да и вообще ваши угрозы напрасны, я их не пугаюсь… Не я в ваших руках, а вы в моих. Стоит только мне намекнуть про мою любовь к вашей дочери государю, и тогда…

– Что?.. Что вы, граф, ваше сиятельство!.. Вы… вы не захотите губить мою дочь… и всех нас! – сразу же переменил князь Алексей свой грозный тон на заискивающий.

– Я так глубоко люблю вашу дочь, что против ее счастья не пойду…

– Я… я знаю… знаю, вы, граф, добры безмерно… Я и все мы так глубоко уважаем вас…

– О, полно!.. Я очень хорошо знаю, что вы ненавидите меня так, как только можно ненавидеть человека… Но не в том дело; я завтра уезжаю из Москвы, хотя, признаюсь вам, ехать мне не хочется, не дождавшись, чем все это кончится, а именно – женится ли император на вашей дочери?

– Разумеется, женится!.. Ведь обручение уже состоялось.

– Обручение, князь, – не венчание… С Меншиковой император тоже был обручен.

– Тьфу!.. Далась вам всем эта Меншикова!.. Довольно, граф!.. Мне недосуг. Пойдемте к гостям, могут заметить наше отсутствие с бала! – И, как ни в чем не бывало, князь Алексей Григорьевич, под руку с графом Милезимо, из диванной направился в зал, где бал был в полном разгаре.

Император-отрок обращал мало внимания на свою обрученную невесту и танцевал большей частью с царевной Елизаветой Петровной. Этого не могли не заметить находившиеся на балу, и недоброжелатели Долгоруковых радовались этому.

– А наш государь, кажется, больше интересуется цесаревной, чем своей невестой.

– И немудрено: ее высочество цесаревна Елизавета Петровна много красивее и милее нареченной невесты государя.

– По всему видно, государю не нравится княжна Екатерина.

– Удивляться надо, как его величество изъявил согласие на вступление в брак с Долгоруковой.

– Что поделаешь: князь Алексей Григорьевич со всех сторон обошел государя.

– Времена Меншикова опять вернулись к нам.

– При Меншикове, пожалуй, лучше было – тогда мы знали лишь его одного, а Долгоруковых много: приходится услуживать им всем.

– Теперь Долгоруковых и рукою не достанешь, высоко они поднялись, куда высоко!..

Так вполголоса переговаривались между собою двое придворных вельмож.

– А вы, господа, заметили, заметили? – подходя к ним, таинственно спросил князь Никита Юрьевич Трубецкой.

– Что, что такое?

– Ведь государева невеста с бала вдруг исчезла, а вслед за нею исчез и граф Генрих Милезимо.

– Да что ты, князь? Вон идет царская невеста со своей сестрой. Смотри, к государю подошла.

– И то, и то… ну, стало быть, вернулась. А я видел, как она с сестрой пошла в диванную, а следом за нею туда же крадучись вошел и граф Милезимо.

– Какая дерзость!

– Говорят, граф Милезимо у княжны Екатерины в женихах состоял.

– Вот, вот, смотрите – и сам Милезимо легок на помине: под руку с нареченным царским тестем идет.

– И то… подумаешь, какой между ними лад идет!..

А между тем князь Алексей Григорьевич, дружески сказав несколько слов графу Милезимо, отошел от него и, отозвав в сторону своего родича Василия Лукича Долгорукова, о чем-то долго вполголоса говорил с ним, причем несколько раз показывал на графа Милезимо.

– Ты говоришь, что Милезимо на родину скоро хочет ехать? – спросил у него Василий Лукич.

– Хочет, да я не верю ему, не поедет.

– На время припрятать его необходимо.

– Точно, братец, необходимо, но как?

– А как, я научу тебя. Только что мне будет за науку?

– Свои люди, братец, сочтемся.

– Теперь ты, князь Алексей, как нареченный тесть государя в большом фаворе состоишь… нас, сирых и убогих, не позабудь…

– Уж забуду ли? Всегда душой служить готов тебе, только научи меня, как отбояриться от этого проклятого Милезимо.

– Пойдем-ка в диванную, там на свободе и поговорим.