Император Сухоруков

– Ннака! – окликнул своего горца. – Сходи в хранилище, собери веревки, чтобы утром всё было готово. И подожди там: возможно, скоро Хвост придет за оружием.

Сонный Ннака что-то сонно пробурчал и поплелся выполнять поручение. Как-то незаметно для всех и себя самого он становился новым казначеем. Конечно, я мог его не посылать прямо сейчас, всё это можно было отложить до утра. Но мне захотелось остаться наедине с Глыбой. Точнее, с нами был еще Вапачиро, но Серый здесь выступал лишь в роли надежного щита.

– Прекрасная Слеза, ты ведь слышал, что Золотой Змей открыл мне всю правду о заговоре?

Генерал резко напрягся.

– Всё верно. О тебе он тоже мне сказал, – держится. Хорошо держится! – Более того, он мне заранее сказал, что ты не стал бы отдавать приказ убивать Носача, когда тот оскорбил твоего владыку. Я пожалел тебя и не позволил стать предателем. Я сделал всё сам.

Каменная броня моего военачальника треснула. Он, конечно, понимал, что всех заговорщиков слил Кочи. Но того, о чем Глыба думал перед моим поединком, никакой Кочи знать не мог. Психоанализ! Здесь это искусство сродни колдовству.

– Клянусь тебе, – глухо выговорил генерал, глядя мимо меня. – Я не знал, что они хотели тебя отравить.

– Знаю, – легко согласился я. – Тебе предложили вступить в совет при помешанном владыке. А про второй план говорить не стали, так как до конца тебе не верили. Знаю… Но ведь ты не сказал им нет!

Серый за моим плечом подобрался. Однако, Глыба дураком не был и сдержался. Дело не только в опасном наемнике, служившем мне. Он видел толпу проданных за моей спиной и понимал, что теперь я не завишу от его стражи.

– Прекрасная Слеза, я очень ценю и уважаю тебя. Ты многое сделал для меня и нашей державы. Но нельзя есть маис сразу с нескольких тарелок. Тебе придется выбрать одного господина, одну сторону. И убедить меня в этом. Не словами. Поступками. Чтобы в следующий раз я без малейшего сомнения ждал от тебя помощи и защиты. Иначе мне придется надеяться на других людей.

Пауза была долгой и тягостной.

– Я понял тебя, владыка, – ответил генерал, наконец. Вроде бы согласился, но прощения не просил.

– Отлично. И начни с того, что перестань называть стражников «мои воины». Это не твои, а мои воины. Ты же командуешь ими от моего имени.

Похоже, я перегнул палку. Глубокие глаза Глыбы вспыхнули, и эта вспышка была полна гнева.

– Я командую стражей почти столько, сколько ты живешь на свете. И это дело мне доверил еще твой отец, Сытый Орел.

«А не ты, малолетний Недоносок!» – именно таким было невысказанное продолжение фразы. Что ж, достаточно прозрачно. По счастью, у меня уже были мысли на этот счет. Я еще удивлю тебя, генерал!

– Я понял тебя, Прекрасная Слеза, – ответил Глыбе его же фразой.

Затем встал, намекая, что разговор окончен.

– Я хочу, чтобы ты выставил пост у реки. Если кто-то ночью попытается уплыть вниз по реке – предупредить излучнинцев – мы должны об этом хотя бы знать.

Генерал кивнул и вышел. Уже перевалило за полночь, а сон ушел, как будто и не было этого длинного, тяжелого и нервного дня. Маясь, я бродил из угла в угол, а потом приказал приводить ко мне по одному пленных. Родных Носача велел не трогать, а вот с остальными провел короткие беседы. Выяснил их имена, поговорил об их жизни в Излучном. Они все были обозлены и напуганы. Но я быстро понял, что большинство из молодых парней особой любви к Иттануаке не питали. Просто деловые отношения. Извел на них целый драгоценный лист бумаги, выписал имена и приметы тех, кто выглядел наиболее перспективно… Но это всё потом, после войны.

Сон сморил меня уже перед рассветом, я завалился прямо в «штабе». И, казалось, только преклонил голову, как Хвост с Ннакой уже бесцеремонно трясли меня.

– Беда, владыка! Тебя обокрали!

Я вскочил, слегка ошалевший со сна, схватился за «кирку» и испуганно закричал:

– Где? Кто?

Друзья еле уняли меня и усадили за стол. Всё тело нестерпимо болело от спанья на полу, раны ныли, голова не соображала.

– Ннака, говори по порядку.

– Дворец в бардаке, стража вся сгрудинилась у себя, – бушевал горец. – Ночью кто-то пробрался в хранилище. Всё валяется, мешки рассыпаны, горшки побиты…

– Что пропало?

– Не ведаю! Я-тко учетов не веду! – надулся Мясо.

– Никто не исчез из дворца?

После короткого шмона и обыска стало ясно, что пропала семья Мохечекаты: жена с двумя дочками, 12-летним сыном и родным племянником из рода Змея-Душителя, который воспитывался в доме Толстяка. Исчезли и оба помощника бывшего казначея. Чубатый оцколи за это время осмотрелся в хранилище. Толком понять ничего было нельзя: явно взяли что-то из еды и одежды, выгребли немало побрякушек. Из по-настоящему ценного – исчез мешочек с какао. А я его так и не попробовал!

Я метнулся к страже: те клялись и божились, что по реке ночью никто не уплывал.

– Значит, либо в Крыле у кого-то прячутся, либо в горы подались, – играя желваками, прорычал Хвост.

Плохо. Не то, что обокрали, а то, что пропал носитель крови владычного рода. Может стать знаменем для оппозиции. Которая у меня обязательно появится. Да кого я обманываю! Уже имеется!