Император Траян

Дакийский царь пригласил Лонгина в свой стан для переговоров, Демонстрируя, наконец-то, полное смирение, Децебал обещал римскому полководцу выполнить всё, что тот ему предпишет от имени Траяна. Когда же Лонгин, никакого подвоха не ожидавший, прибыл на переговоры к Децебалу, то немедленно оказался под стражей, а торжествующий варвар в присутствии своих приближённых провёл допрос пленённого, расспрашивая его о планах Траяна. Лонгин, истинный римлянин, презрительно отверг вопросы Децебала. Тогда тот приказал держать его при себе под стражей, а Траяну было отправлено письмо, в котором царь требовал(!) в обмен на возвращение Лонгина возвращения римлянами всех земель, занятых ими после I Дакийской войны, вплоть до Дуная, а также денежного возмещения своих расходов на ведение всех предыдущих военных действий.

И захват Лонгина, подлейшим путём совершённый, и умопомрачительные по дерзости требования уступок от римлян — явное свидетельство утраты Децебалом способности здраво оценивать существующее положение дел. Он окончательно подписал беспощадный приговор себе и, что действительно ужасно, всей Дакии.

Надо помнить, что римлянин во славу отечества всегда был готов пожертвовать и своей собственной жизнью, и жизнями своих родных и близких. Так что шантаж Децебала был изначально бессмыслен. Траян никогда не пошёл бы на уступки. В то же время император сделал попытку спасти жизнь своего друга, затеяв дипломатическую игру. Дакийскому царю «Траян отвечал уклончиво, так, чтобы Децебалу оставалось неясным, придаёт ли он случившемуся слишком большое или ничтожно малое значение. [Такой ответ был дан для того] чтобы, с одной стороны, не навлечь на него гибель, а с другой — не добиться его спасения ценой чрезмерных уступок».[307]

Ответ Траяна заставил Децебала погрузиться в раздумья относительно его подлинного смысла. Пока царь решил никаких действий не предпринимать.

Лонгин в это время, прекрасно понимая свою обречённость, решил сам уйти из жизни, не доставив варвару удовольствия расправы над римским полководцем. Для этого ему надо было добиться расположения Децебала, чтобы тот ослабил постоянный надзор. Лонгин пообещал царю уговорить Траяна помириться с Дакией и её правителем. Дабы тот не усомнился в подлинности такого намерения пленённого, Лонгин передал Децебалу письмо для Траяна, где все предложения о примирении были подробно изложены. Царь, обрадованный таким поворотом дел, позволил Лонгину отправить гонцом к императору вольноотпущенника, его сопровождавшего и вместе с ним захваченного даками. Того не мог знать Децебал, что верный либертин, за которым даки, очевидно, не столь внимательно следили, как за самим Лонгином, ухитрился в Сармизегетузе раздобыть яд, каковой он и передал своему господину. Когда вольноотпущенник отправился в путь и находился уже в безопасности, Лонгин ночью принял яд. Мужественная смерть истинного римлянина! Отметим, что, жертвуя собою, Лонгин сумел спасти жизнь своего либертина. И ещё одна римская жизнь оказалась спасенной. Децебал, совсем уже потеряв чувство реальности, отправил Траяну письмо с требованием выдать вольноотпущенника в обмен на тело Лонгина и десятерых пленных римлян. Письмо императору доставил центурион, захваченный даками вместе с Лонгином. От него, кстати, и стала известна вся история с захватом римского посольства. «Однако Траян ни центуриона не отослал назад, ни вольноотпущенника не вернул, полагая, что сохранение его жизни более важно для достоинства Империи, нежели погребение Лонгина».[308]

Поняв, что остановить войну невозможно, Децебал решил сам пойти ей навстречу. Весной 105 г. даки начали наступление на римские гарнизоны в крепостях к северу от Дуная. Они решились даже атаковать укрепления Дробеты, охранявшие подступы к мосту, построенному Аполлодором Дамасским. В ряде случаев им даже на первых порах сопутствовал успех. Так дакам удалось захватить римский лагерь близ Сармизегетузы, причём истребив всех его защитников. Письменные источники не оставили нам подробных сведений об этих боях. На помощь историкам, конечно же, здесь пришла колонна Траяна. Изображения её барельефов показывают, что многие отряды римлян были захвачены врасплох. Не успев взять в руки оружие, легионеры отбиваются от напавших на них даков топорами и лопатами, что едва ли сулит им успех.[309] За стенами лагерей сражаются вспомогательные войска (ауксилиарии). На помощь им ускоренным маршем идут легионы.[310] Прибытие их к местам сражений оказалось своевременным. Так войска, пришедшие из Мёзии, отбили даков, пытавшихся захватить подступы к вновь построенному каменному мосту через Дунай.[311]

Траян до самого лета 105 г. находился в столице Империи и только 4 июня покинул столицу, отправившись на войну. Этот день в Риме отмечался как день Геркулеса — Hercules Magnus Custos (Геркулес Великий Хранитель). Спустя два года после победоносного завершения Дакийских войн Траян возблагодарил Геркулеса Непобедимого (Hercules Invictus) на своих монетах.[312]