Император умрет завтра

- Слышал, - тоскливо отвечал Александр. - Знаю, ступай...

Взбешенный неиссякаемым коварством своей фамилии Павел поддался на провокацию и туг же написал указ, повелевавший императрицу и обеих великих княгинь развести по монастырям, а наследника престола Александра и брата его Константина заключить в крепость, прочим же заговорщикам произнести строжайшее наказание.

Пален со своими конфидентами получил в руки такой козырь, о котором не смел и мечтать - ведь на деле Александра никак нельзя было склонить к участию в заговоре против отца, он лишь не исключал возможности своего восшествия на престол в случае самоотречения Павла. То есть без твердого согласия Александра на сомнительные и рискованные действия вся затея обещала обернуться крахом и неминуемой виселицей для самих заговорщиков, ибо никто еще не отменял закона о престолонаследии.

- Смотри! Видишь, что тебя ждет?! - сказал Пален, примчавшись с указом к великому князю Александру. - Читай внимательно. Все понял?.. Нельзя более терять ни единого часа... ваше императорское величество! Гвардия ждет счастливой возможности крикнуть: "Ура, Александр!"

Дальше все последовало бестолково, суматошно и пьяно. Денег лорда Уитворта на шампанском не экономили.

Возня и крики в покоях разбудили императора. Босой, в ночной сорочке, он схватил шпагу и спрятался за ширму. Не обнаружив императора в постели, Платон Зубов разочарованно присвистнул: "Упорхнула птичка!"

Беннигсен быстро ощупал постель. Она еще хранила тепло.

- Смотрите лучше, князь! Здесь он должен быть.

В полумраке спальни увидели босые ноги за ширмой. Шталмейстер Николай Зубов вытащил упиравшегося Павла.

- Арестован? Что значит арестован?.. - вопрошал император.

Кто-то ему кричал о своих обидах, кто-то судорожно всхлипывал. Гвардейские офицеры, набившиеся в спальню, не знали, как надо убивать своего императора. Павел в жалких попытках вырваться из объятий могучего шталмейстера сломал шпагу и силился теперь достать обломком эфеса ненавистного Платона Зубова.Тот пятился к ширме и беспричинно улыбался.

- Господа! - отчаянно крикнул Валериан Зубов. - Что же вы тянете?..

Николай по-мужицки крякнул и хватил императора висок случившейся под рукой табакеркой. Потом эфесом его же сломанной шпаги проломили голову. Потом долго душили шарфом, снятым с полкового адъютанта Аргамакова.

Потом наступила разгоряченная тишина, которую обычно называют мертвой.

Еще через час пили шампанское и кричали: "Ура, Александр!"

Произошло это в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. То менее, чем через три месяца после неудавшегося покушения на Бонапарта.

Ольга Жеребцова 11 марта была в Берлине. Там ее спросили, верно ли, что император Павел намерен воевать с Англией и что в России вовсю идут приготовления к этой кампании?

- Нет, неверно, господа.

- Но, позвольте, разве император Павел...

- Император Павел... крепко умер! - засмеялась Ольга.

- Вы шутите? Когда он умер?..

- Завтра! - ответила Жеребцова.

Агентура Бонапарта передала ему эти слова на следующий же день. Он не поверил салонной болтовне А еще через день в Париж пришла весть об убийстве императора Павла I в Михайловском замке, который тот считал своей крепостью.

- Англичане промахнулись по мне в Париже, горько сказал Бонапарт. - Но они не промахнулись и Петербурге.

Жозефина молча раскладывала новый пасьянс, которому ее научила давняя подруга Терезия Тальен

Пасьянс назывался "Наполеон".

Глава пятая УСТРИЦЫ ИЗ ПАРИЖА

В силу романтических традиций русской государственности императора Павла убивали зело похабно. А поскольку Европе объявлено было об апоплексическом ударе", то бальзамировщикам, гримерам и художникам понадобилось более тридцати часов, чтобы придать лику безвременно усопшего самодержца пристойный вид. Не слишком многого добившись ввиду обилия дарового шампанского, надвинули ему на лоб треуголку, щедро подбавили напудренных буклей и взгромоздили гроб повыше, дабы скорбящая публика могла лицезреть только подошвы царских сапог со шпорами.

И приставили офицера, которому велено было произносить три слова: "Проходите! Не задерживайтесь!"

Проходили и не задерживались. Только прыткий французский посол, улучив момент, заглянул под галстук почившего в бозе государя, где ему и привиделось нечто жуткое.А так - все путем: подошвы крепкие, шпоры острые, мундир голштинский. Сказывают, табакеркой в ухо? Зато это и вся революция. И государственный корабль поспешает в сторону, противоположную прежнему курсу. То, что вчера было полезным и важным, сегодня - вредно и осуждаемо. И наоборот.

Павел I запретил круглые шляпы и жилеты - самодур. Александр I их разрешил - душка он и свет очей.

Лучше Карамзина тут и не скажешь: "Сердца дышать тобой готовы, надеждой дух наш оживлен..."

А Державина что-то и не понять совсем: "И сильный упадает, свой кончить бег где не желал".

Желал тамо или не желал, а табакеркой в ухо, и дух наш оживлен весьма.

- Извольте проходить, сударь! Там наливают. 3а углом...