Император умрет завтра

Разговор походил на школьную сценку, когда ученик просит прощения у классного наставника и обещает вести себя примерно. - Из-за чего мы воюем? сдержанно усмехнувшись, повторил свой вопрос французский император.

Александру, видимо, трудно было изловить мысль, носившуюся где-то неподалеку. Наполеон помог ему.

- Воюет не Россия. Воюют - Россией! Разве это не правда?

- Правда, ваше величество! - выдохнул покрасневший царь.

- Не переживайте! Вы еще так молоды. Все устроится. Мы заключим мир. Забирайте себе Восток, а мне пусть останется Запад. Александр напрягся. Все это была прелюдия. Теперь начинался торг. Он не готов был ни воевать г Наполеоном, ни следовать фарватером его политики Он боялся Наполеона и не верил ни одному его слову Восток - означало Константинополь: проливы, Айя София... Несбывшаяся и скорее всего несбыточная византийская мечта "Третьего Рима".

- Валахию и Молдавию я тоже пока не спешу отнять у Порты. Может быть, настало время решать их судьбу - Наполеон цепко следил за реакцией Александра - в Валахии и Молдавии уже стояли русские войска. - Есть еще Галиция... Поляки умоляют меня создать им суверенную Польшу, но не понимают, что когда триста панов претендуют на престол и никто из них не намерен подчиняться другому, то получится то, что всегда у них получалось.

- А Тадеуш Костюшко? Если не ошибаюсь, этот... национальный герой у вас в Париже?

- Я тоже считал его подходящей фигурой и даже велел своему министру Фуше переговорить с ним, когда маршал Мюрат занял Варшаву. Туповатый и честный правитель тут был бы к месту, даже если он и ненавидит Наполеона Бонапарта. А польский национальный патриотизм - вещь неуловимая и пустая потому именно, что каждый - сам себе патриот Словом, дело не в воззрениях Костюшко. Таковых нет по существу. Есть некий миф. Есть кичливое кичливость. Больше ничего нет. Так я считал, когда подумал про Костюшко. Фуше переговорил с ним и явился ко мне на грани помешательства. Я успокоил его, выслушал и понял, что Костюшко - это археологическая находка. Ископаемый дурак. Между прочим, такая же редкость, как и гений. Потому и держу его при себе. Но оставим это. Меня чисто по-человечески волнует один вопрос, который, возможно, неприятен для вас...

- Понимаю. Мой отец...

- О вашем отце я знаю все! - Наполеон нетерпеливо прервал Александра. Мне не вполне понятно ваше участие в его трагической судьбе. Поймите, ваше величество, я проникся к вам личной симпатией и только поэтому позволил себе коснуться такой щекотливой темы.

- Я был обманут заговорщиками дважды! - быстро заговорил Александр, словно только и ждал возможности излить душу. - Меня ввели в заблуждение. Я поверил, что отец решил расправиться со всей семьей и сочетаться браком с княгиней Гагариной, которая уже родила ему сына... Это непросто понять со стороны. Я хочу быть с вами предельно откровенным... Вы, вероятно, не знаете, что мой брат Николай был... прижит императрицей Марией Федоровной от гофкурьера Бабкина. У сестры Анны отцом является статс-секретарь Муханов. Павел I терзался этим и никому не верил в семье... Еще моя царственная бабка Екатерина предвидела такой исход... Я не хотел убивать, даже не помышлял об этом. Меня и сейчас бросает в дрожь, как вспомню весь этот ужас!.. Командир Преображенского полка генерал Талызин уверял, что отца какое-то время подержат в изоляции, а потом отправят в Гатчину или за границу. Речь шла только об отречении Павла. Эти отпетые негодяи Зубовы!..

- Успокойтесь, ваше величество, - тронул его за рукав Наполеон. - Вы были жестоко обмануты заговорщиками, я понимаю. Это, разумеется, меняет дело. Но существует еще одно обстоятельство... Когда на кладбище под Эйлау я со своими батальонами четыре часа стоял под ядрами артиллерии генерала Беннигсена, и потом... Потом, когда вы наградили этого разбитого мною генерала орденом Андрея Первозванного, я поневоле подумал, что к злостным заговорщикам, способным цинично обманывать своего государя, судьба на удивление милостива в России...

- Это не совсем так, - возразил Александр. - Просто Беннигсен неплохой генерал. А Суворова у меня, к сожалению, нет.

- Скорее - к счастью для меня! - засмеялся Наполеон. - Это хорошо, что вы не злопамятны. Но вы, ваше величество, подали своим мягкосердечием не очень хороший пример. Заговор, попрание присяги, государственная измена остались безнаказанными, породив тем самым опасный прецедент. Я уже не говорю о рядовой подлости, каковая ныне приравнена к добродетелям.

- А вот это уже совсем не так, ваше величество! - твердо сказал Александр. - Судьба не осталась к негодяям ни милостивой, ни даже равнодушной.

- Вот как? Я, признаться, ничего не знаю об этом. Где сейчас люди, погубившие вашего отца? Вы сказали, что генерал Талызин...

- Он умер два месяца спустя. Тридцати трех лет от роду. Похоронен в Невском монастыре... Чья-то рука начертала на его памятнике - "с христианскою трезвостью живот свой скончавший...". Мне даже неловко стало. Я велел заменить слово "трезвость" на "твердость". Не был он трезвым.