Император Вечерних Звезд (ЛП)

Я пялюсь как парализованный на горы монет, что наполняют яму почти до самых краев. Медные, серебряные, но большинство золотых. Вокруг были разбросаны неотесанные поделочные камни, которые будто пульсировали от сердцебиения.

Лапис вивентем². Алхимические камни.

— Что… что это? — спрашиваю я.

Здесь намного больше, чем мог бы заработать писарь. Что бы мама не делала, это точно не было написание историй Арестиса.

Мама смотрит на сокровища.

— Это принадлежит тебе, — отвечает она, переводя взгляд на меня.

Ее слова, словно удар в грудь. Она копила все эти деньги… для меня?

Я трясу головой. Фейри просто так не дарят подарки, не без уловок. Даже своим родным.

Ощущение, будто это проклятая магия.

— Я не возьму их.

— Возьмешь, сын, — утверждает мама, — вместе с остальной частью твоего наследства.

Я хмурю брови, обращаясь в ее сторону. Это еще не все?

Мама неуклонно смотрит на меня.

— Мои секреты.

Сердце колотится, и, чтобы она не собиралась мне рассказать, я не хочу это слышать, потому что секреты подлежат лишь одной из сторон.

Я сильно сжимаю веки и трясу головой снова и снова, потому что отказываюсь думать, что мама хочет нарушить одно из своих строгих правил. Что она отдаст мне свое наследие, которое даже звучит зловеще.

— Десмонд, — обращается ко мне мама, взяв меня за плечо и слегка встряхнув, — где тот мужчина, которого я вырастила? Ты сейчас должен быть сильным ради меня.

Глаза широко раскрываются от ее слов, и я тихо умоляю ее не идти по выбранному пути, но она игнорирует мой взгляд.

— Король Дня задолжал мне услугу. Возьми эти деньги, купи себе убежище.

Убежище? В Царстве Дня? Где буду вынужден никогда не видеть ночь?

— Если он не примет деньги, скажи ему, что ты — порождение Ларисы Флинн и Галлегара Никса. Покажи ему крылья, если потребуется. Тогда он тебе не откажет.

— Только если ты пойдешь со мной, — говорю я. Потому что все похоже на подвох: получить безопасность, но бросить мать. А этого я делать не буду.

Мама обхватывает мое лицо ладонями.

— Не могу, мой сын. Я обрела себе такую судьбу давным-давно.

Я щурюсь на нее, не понимая.

— Слушай внимательно, — продолжает мама, — потому что у нас нет времени повторять дважды. Я не любила твоего отца, никогда не любила.

Как только слова слетают с ее уст, я замираю. Столько много раз я представлял, как спрашивал ее об этом — как она попала в руки отца. Не могу вникнуть, как моя умная, принципиальная мать могла заботиться о Короле Теней, о человеке, который коллекционировал жен и убивал своих же детей.

— Тогда меня звали Юриель Д'Астерия. Изначально я была одним из шпионов короля, — признается она.

Моя мама? Шпион? У нее было другое имя?

Секреты подлежат лишь одной из сторон. Это подходящий девиз для шпиона.

— Я не отвечала ему прямо, — продолжает мама, — многие десятилетия мы не сталкивались лицом к лицу. До тех пор, пока я не сорвала покушение на короля. Тогда он и положил на меня глаз.

Мама спасла королю жизнь. Это признание горьким привкусом ложится мне на уста. Даже уличные мальчишки достойны спасения больше, чем то существо, которое правит нашими землями.

— Галлегар пригласил меня, чтобы лично наградить за совершенное. — Ее глаза становятся отстраненными. Мама трясет головой. — Тогда мне стоило знать все лучше, но все равно пошла. В тот день я вошла к нему как шпион, а к концу лишилась титула и была переведена в его гарем.

Я поднимаю бровь.

— Почему? — спрашиваю озадачено. Из того, что я читал, фейри вот так не находят пару за один день. Некоторые ищут друг друга веками, прежде чем остепениться.

Мама приподнимает плечо.

— Он никогда не объяснял мне.

Поэтому отец разрушил ее жизнь и насильно сделал своей. От этой мысли по коже проходятся мурашки.

Я ведь плод данного союза.

— Я была с ним на протяжении многих лет — долгих, одиноких лет. Пока однажды кое-что не изменилось.

— Галлегар не давал своим женам достаточно свободы, но в один из редких случаев я была за пределами стен дворца, наслаждаясь поездкой, когда прорицательница поведала мне о кусочке из моего будущего.

Мама делает паузу.

— Она сказала: «В час отчаяния ты будешь знать, что делать, и мир будет за это тебе благодарен».

— Я забыла слова прорицательницы до того дня, когда узнала, что беременна. Только тогда они всплыли в моей голове вновь. Она была права — я знала, что делать. Я продала столетия своей жизни за средства, чтобы сбежать, и, в конечном счете, бежала от короля прямо у него под носом. И пришла сюда, с тех пор я живу тут.

Мама отдала столетия своей жизни?

Она кладет ладонь на мою щеку.

— Теперь ты видишь, сын, моя судьба была уже предрешена до сегодняшнего дня.

Сердце все сжимается и сжимается. Я представляю все, как звезду, которая чувствует, как умирает, будто все, что она любит, и все, что существует вокруг нее, давит внутрь и вытягивает из нее жизнь.

Я качаю головой, пока ее рука все еще держит меня. Глаза начинает обжигать, но я все еще шокирован, чтобы осознать все, что сказала мама.

Она притягивает мое лицо к себе еще ближе.