Император вынимает меч

— Я подозревал его, да и сейчас еще подозреваю. Занятный паренек. Лицо сильное, такие не забываются. Сильное, хищное, властное. Сластолюбивое, хотя он чужд сластолюбия. В последнюю нашу встречу у него не было глаза, он потерял его. Но право, это его ничуть не портит. Раны украшают лицо воина! Если кто-то и ведет Игру, он находится неподалеку от Ганнибала, так как судьба мира решается здесь. Но я не остановился на Ганнибале и посетил еще одного нашего друга, живущего в Мертвом городе. Помнишь такого?

Гиптий кивнул.

— Арий.

— Точно! Он обещал свою помощь. Мы договорились так: я беру на себя страны, лежащие по эту сторону пролива, что именуются Западом, а он — все, что по другую сторону. Наша задача — разрушить планы того, кто затеял Баггарт.

— Чье имя никто не знает.

— У меня мало сомнений в том, что это Леда, вот только я не уверен, в своем ли облике она выступает в этой Игре. И главное, где она? Знай мы это, мы знали бы ее планы.

— Свяжись с ней через ттул! — с усмешкой предложил Гиптий.

— Добрый совет! Ценой в свободу, а то и в саму жизнь. Я знавал парней, что пытались быть с ней на ты. И где они сейчас?

Гиптий пожал плечами.

— Ты решил, что Леда здесь — из-за Ганнибала?

— Да, основные события происходят здесь, в Италии. Я в этом уверен. — Кеельсее подумал и поправился:

— Почти уверен. Сейчас же в мою душу закрадываются сомнения. Если Леда и есть Ганнибал или она притаилась поблизости от Карфагенянина, то что мешает ей покончить с Римом и двинуть орды наемников, недостатка в которых не будет, на восток — в Македонию, Грецию, а потом и через проливы. Русий вел свои орды с востока, почему бы Леде не сыграть от обратного?

— Нет. — Гиптий, отрезав, прожевал кусок мяса, после чего пояснил примолкшему Кеельсее. — Человек стар, чтобы идти на запад.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего. Просто существует закономерность. Вспомни, ты был свидетелем тому. Когда люди шли на восток?

Кеельсее задумался.

— Много раз.

— Да, но все это было на заре человечества. В последнее время, в последние века все идут на запад.

— Действительно! — Мнимый купец хмыкнул. — Но почему?

— Не знаю, — пожал плечами Мудрец. — Но тот, кто затеял Игру, возможно, знает. И он непременно использует эту тягу человека, причина которой покуда мне неясна. Потому я поставил бы на Восток.

Кеельсее поднял бокал.

— Любопытная мысль. Я рад, что вызвал тебя. Одним своим словом ты уже сделал не меньше, чем я за все эти семь лет. Я извещу Ария. Но ответь, намерен ли ты объединить усилия с нами?

— Иначе зачем бы я очутился здесь? — вопросом на вопрос ответил Мудрец-Гиптий.

— Поясни, что ты имеешь в виду?

Кеельсее похлопал себя по груди.

— У меня здесь два письма. Одно галлам, врагам Рима, второе — Гасдрубалу Баркиду. Передать эти письма попросил мой друг Ганнибал. Ты передашь послание галлам, а я отправлюсь в Иберию, но вручу послание Ганнибала его врагам. Добро и зло, сотворенные нами, уравновесятся. Соответственно, Игра затянется, а мы выиграем время.

Мудрец задумчиво погладил щегольскую бородку.

— Что ж, в твоих словах есть логика. Надеюсь, ты не ошибаешься.

— И я тоже надеюсь…

С тем Посвященные и расстались. Гиптий отправился в земли бойев, воинственнейшего из галльских племен. Прошло всего три недели, и бойи напали в лесу на войско Луция Постумия, спешившего в Рим, чтобы принять начало в войне с Ганнибалом. Минуло еще несколько недель, и Сципионы разгромили армию Гасдрубала, собравшегося уже было идти на подмогу брату в Италию. По слухам. Сципионам немало помог в этом некий человек, выдававший себя за купца, но сражавшийся лучше искушенного воина.

Война продолжалась, а для кого-то она была просто Игрой…

7.2

Считают, что строительство Великой стены было самой большой ошибкой Ши-хуана. Укрепления, защищавшие пределы царств, строились и до того. Царства Сун, Янь, Цинь и Чжао отгораживались стенами, тянущимися на многие сотни ли, друг от друга, а чаше — от северных варваров. Как правило, стены эти были невысоки и не очень прочны. Захватить их не составляло особенного труда, но кочевники не могли переправить через стену своих лошадей, а, значит, их набеги больше не страшили черноголовых и те могли спокойно сеять рис и просо, заниматься ремеслом и торговлей. Ши-хуан затеял грандиозное предприятие — он объявил о решении защитить стеной всю Поднебесную.

Север был единственной стороной, откуда империи грозила реальная опасность. С востока Китай омывало море, на юге жили племена, неспособные к завоеваниям, а, напротив, ждущие, чтобы их завоевали. Восточные варвары уже давно испытали на себе силу циньского оружия и не желали рисковать своим небогатым имуществом, а тем паче жизнями; к тому же их было немного. Основная угроза Поднебесной исходила с севера, где обитали злобные хунны,[50] народ многочисленный, воинственный и жадный до чужого добра. Близость с хуннами тревожила черноголовых, и Ши-хуан решил оградить народ от этой угрозы.