Император желает услышать «да»

Глава 3 Серьезный просчет

Когда захожу на кухню, тут же замечаю в углу молодого человека весьма странной для севера наружности: непривычно худ, бледен, простая черная одежда и длинные черные волосы… но такие черные, что даже цвет одежды по сравнению с ними кажется то ли блеклым, то ли выцветшим. Молодой человек сидит на стуле в не менее странной позе – едва не свернувшись в узел. И смотрит он исключительно на меня.

– Служанка герцогини Даронской по имени Ная? – произносит высокий и плечистый военный, присутствие которого волнует меня не столь сильно, как присутствие того, в углу.

– Да, это я, – отвечаю, бросив взгляд на стоявшую спиной ко мне старуху Ки.

Виновато поглядывающий на меня Данли завершает картину «Здесь происходит что-то серьезное».

– Я вынужден допросить вас по факту нападения на слугу его величества, – сухо произносит военный – мужчина лет тридцати пяти, одетый в кожаные штаны и меховой жилет на голое тело.

Посмеялась бы над тем, что меня собирается допрашивать полуголый воин из фантазий Алинэ, но что-то мне совсем не смешно.

– С готовностью отвечу на все ваши вопросы, но прошу позволения отпустить Лулу: она должна отнести наверх напитки. Посол его величества запретил герцогине покидать покои, и без помощи слуг госпожа может испытывать некоторые трудности… – мягко произношу, чуть склонив голову.

Вояка косит глазом на худого человека в углу, но тот его полностью игнорирует.

– Да, конечно. Гости его величества не должны испытывать неудобств, – кивает мой дознаватель и указывает Лулу на поднос.

Ха. Это все, что я могу сказать по поводу услышанного.

Девчушка устремляет на меня испуганный взгляд, то ли ожидая решения, то ли реагируя на известие о моем нападении на местных слуг. Едва заметным кивком отправляю ее с кухни. Хочу напутствовать, что некоторые вещи нужно держать в тайне от герцогини, но, боюсь, Лулу не сумеет сохранить секрет: ее лицо слишком красноречиво, а Алинэ слишком наблюдательна.

Когда за служанкой закрывается дверь, я чуть расслабляюсь. Хоть кто-то останется рядом с моей подопечной на случай моего задержания.

– Итак, около часа назад вами было совершено нападение на помощницу кухарки, вследствие которого та лишилась возможности двигать ногами, – начинает военный, цепко глядя на меня. – Вы не отрицаете этого факта?

Интересно, почему он мне выкает?

Внимательно смотрю на вояку, размышляя, стоит ли задать вопрос вслух – или пока достаточно будет просто плыть по течению?

– Все так и было, – киваю, опуская взгляд.

Данли уже наверняка успел передать всю информацию своему начальству. Соврать не получится.

Но и умничать нельзя – потому после признания замолкаю.

– Вы… не скажете ничего в свое оправдание? – слегка удивленно уточняет военный.

– Данли и старуха Ки присутствовали во время нападения. Уверена, они рассказали вам все обстоятельства, – отвечаю ровно.

Думали, я начну ругать северян за грубость и утверждать с пеной у рта, что она сама виновата?

Конечно, виновата. Но об этом не мне судить.

В данном случае лучше быть тише…

– Их показаний недостаточно. Я жду вашего ответа, – спустя некоторое время произносит военный.

Любопытно, какой у него чин? И зачем вообще пришел этот человек? Так процесс допроса не проходит…

И чего это мы каждый раз такую паузу выдерживаем перед вопросами? Неужели постоянно взглядом у начальства уточняем, о чем спрашивать можно, а о чем нельзя?

– Если вы хотите услышать, с чего все началось, – протягиваю я, решив хоть немного структурировать свой собственный допрос, – то вот как это было… Я пришла уточнить, когда будет обед, но ответ получила не сразу: помощница кухарки сперва решила объяснить мне, какие порядки нынче в гостевом дворце. Ей это показалось важным, поэтому я ее выслушала. Но когда она, доверившись слухам, назвала меня блудницей, я не сдержалась и подняла на нее руку.

– Подняли руку? – переспрашивает военный, откровенно заинтересовавшись.

Похоже, об этом инциденте Юйци умолчала.

– Я дала ей пощечину, показывая свое отношение к поспешным выводам, озвученным вслух, – поясняю вежливо.

– Вы хотели проучить слугу его величества? – уточняет дознаватель.

– Я хотела донести свою позицию относительно ее оскорблений самым понятным для нее способом, – отвечаю все так же вежливо.

– Применяя физическую силу? Вам этот способ не кажется… слишком жестоким? – интересуется дознаватель, а я прикладываю немалые усилия, чтобы удержать бровь на месте.

Жестоко? Простая пощечина, после которой в меня полетели ножи? Этот северянин шутит, что ли?

– Отец всегда говорил мне, что стерпеть можно все, кроме несправедливости, – ровно произношу, – а объяснять надо так, чтобы было понятно с первого раза.

– Ваш отец был наемником? – переспрашивает военный.

– Да, – не моргая, отвечаю.

И буквально кожей ощущаю взгляд черноволосого в углу.

– Как же он работал с такой установкой? – усмехается мой дознаватель.

– Не особо успешно, учитывая результат, – произношу от души.

– И что было дальше? – Военный складывает руки на груди.