Императорские фиалки

Целый сонм ученых в области гуманитарных и точных дисциплин, литераторов, путешественников, теоретиков и практиков, людей всесторонне образованных и узких специалистов, которых все эти годы и в течение многих последующих лет восторженный и самоотверженный Войта Напрстек от случая к случаю уговаривал и упрашивал поддержать стремление женщин к эмансипации, выступив с очередным сообщением в лекционном зале «У Галанеков» ex cathedra[17], точнее, у столика, покрытого плюшевой скатертью с кистями, — все они способствовали их духовному развитию. Конечно, далеко не все лекции были, да и не могли быть так содержательны и интересны, как упомянутая выше лекция о сознании, в которой Пуркине поделился со слушательницами своими мыслями, принесшими много позднее мировую славу его более удачливым последователям, как, например, наблюдение великого ученого, что развитие зародыша современного индивидуума — упрощенное и краткое повторение стадий развития, через которые прошли его далекие предки, или мысль, что представление есть задуманное движение. Случалось, что некоторые из воскресных лекций были так пусты и неинтересны, что избалованная аудитория с демонстративным огорчением удивлялась, зачем господин лектор преподносит им такие избитые мысли; в другой раз темы были настолько сугубо научны или узкоспециальны, что у слушательниц голова шла кругом, и они ничего не усваивали.

Все же случалось, и далеко не редко, что лекторы изумляли аудиторию поразительными фактами, высказывали неожиданные, все объяснявшие мысли, открывая перед аудиторией неизвестные ей до того радужные перспективы и не замеченные ей взаимосвязи. Так, например, лекция по этике, которую прочел один строгий философ позитивистского толка, произвела на Гану, воспитанную, как нам известно, иезуитами, ошеломляющее впечатление.

— Золотым нравственным правилом, основным этическим законом, — сказал философ в начале лекции, — является изречение Христа: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя».

В этом для Ганы ничего удивительного не было, разве только что здесь, в Американском клубе, она услышала те же слова, что и в градецкой церковной школе, в иезуитском храме и дома. Но вслед за этим ей преподнесли нечто совсем иное, нечто невероятное.

— Полностью соглашаясь с этой заповедью, — продолжал философ, — мы не должны забывать, что, хотя ее приписывают Христу, на самом деле она появилась по меньшей мере за пятьсот лет до его рождения, и, значит, Христос, если считать его личностью исторической, не является ее автором. В седьмом веке до рождества Христова один из семи греческих мудрецов, Питтак Митиленский, сказал:

«Не делай ближнему своему того, что для себя злом считаешь». В таком же духе и такими же словами формулировали эту мысль в Греции за несколько столетий до рождества Христова Фалес, Исократ, Аристипп, Аристотель, Сократ и в Китае — Конфуций. Но не будем тратить время на вопрос об авторстве этого изречения, главное, что мы принимаем основное правило христианской морали. Однако мы не можем согласиться с тем, как христианская мораль трактует это правило, и с выводами, которые из него делает. Возьмем, например, такую фразу: «Если у тебя кто-нибудь отберет плащ, отдай ему и рубашку!» Такое поведение настолько не свойственно человеку, настолько противоречит его натуре, что следовать этому совету можно только ценой систематического самоуничтожения. Но если мы проявляем любовь к себе самому готовностью уничтожить самого себя, то не погрешим против основного закона христианской морали, и проявив любовь к ближнему, и стремясь уничтожить его. Следовательно, выводы, которые христианская мораль делает из своего основного закона, настолько бессмысленны, что ставят этот основной закон с ног на голову, короче, просто аннулируют его.