Императорские изгнанники

Катон покачал головой. — Я приказываю тебе доставить нас в Тибулу. Если ты хочешь рискнуть плыть оттуда в Каралис, это твое дело.

Моряк сложил свои мускулистые руки. — Я капитан. Мой корабль. Мои приказы.

— А я — командир гарнизона. Более того, у меня больше людей на этом судне, чем у тебя. И я советую тебе делать то, что я тебе говорю, — твердо заключил Катон.

Капитан оглядел палубу, посмотрел на своих матросов, которые наблюдали за этим колким обменом репликами, затем на преторианцев Катона и германских телохранителей. Он взвесил ситуацию и неохотно кивнул. — Как ты пожелаешь, префект. Мы отплываем в Тибулу с первыми лучами солнца.

Они обменялись кивками, после чего капитан направился на корму и присоединился к рулевому, чтобы проконтролировать приближение к Ольбии.

— Ах, несчастный человек, — заметил Аполлоний с веселым выражением лица.

— Он будет еще несчастнее, если продолжит заниматься делами в Каралисе и подвергнет себя риску заражения чумой. Но это его забота. — Катон посмотрел туда, где Клавдия сидела на бухте свернутого каната, положив подбородок на руки, и смотрела через правый борт на проносящийся мимо водный пейзаж. Он взял себя в руки. — Думаю, мне лучше сообщить госпоже, что мы не будем высаживаться в Каралисе.

— Ты всегда можешь оставить ее на борту… в последний путь до Каралиса… прежде чем мы достигнем места назначения, — с удовольствием предложил Аполлоний.

— Конечно, и если с ней что-нибудь случится, я позволю тебе объяснить это Нерону, — ответил Катон.

Клавдия оглянулась, когда он подошел, германские охранники посторонились, чтобы пропустить его.

— Кто этот человек, который поднялся на борт?

— Один из офицеров наместника. — Катон оперся на боковой поручень и ухватился за одну из подставок, прежде чем продолжить. — Боюсь, у меня для тебя плохие новости. Мы не поплывем в Каралис.

— Что это значит? — В ее темных глазах мелькнула тревога. — Почему мы не поплывем?

— Это небезопасно. Юг острова поражен болезнью. Пропретор переехал в Тибулу, туда мы сейчас и направимся. Осмелюсь сказать, что Скурра будет рад принять тебя у себя, пока не станет безопасно, чтобы тебя сопроводили в одну из твоих вилл.

— Проще говоря, в тюрьму.

Катон обратил внимание на ее сгорбленные плечи и царившее уныние. Она была почти безмолвна с тех пор, как два дня назад он пробил ее надменную оболочку. — Есть и худшие места для заточения.

— Разве тебе могут быть известны подобные места?

— Да.

— Легко тебе говорить, — фыркнула она. — Высокородный и могущественный префект, родившийся с серебряной ложкой во рту и выросший со всеми удобствами, которые только может позволить себе аристократическое семейство. Я хорошо знаю ваш тип. Что ты можешь знать о тюрьмах и лишениях?

Катон посмотрел на нее на мгновение и почувствовал укол жалости.

— Клавдия, мой отец был императорским вольноотпущенником. Я родился рабом, как и ты.

Она вдруг выпрямилась и оглядела его, как будто видела его впервые.

— Ты когда-то был рабом? Не могу в это поверить.

— Зачем мне лгать о таких вещах? Я горжусь всем, чего я достиг, но я никогда не забывал, откуда я родом. Также как и ты наверное, несмотря на твою близость к императору.

Она горько рассмеялась.

— Достаточно близко, чтобы быть лишь утехой в его постели, но, как оказалось, не более того. И теперь, скорее всего, я проживу остаток своей жизни в изгнании.

— Тут я ничем не могу помочь. Я просто говорю, не нужно себя жалеть. В Риме есть бесчисленное множество людей, как свободнорожденных, так и рабов и бывших рабов, которые прямо сейчас готовы были бы отдать почти все, чтобы поменяться с тобой местами.

Клавдия сложила руки вместе и поджала губы. — Возможно, ты прав.

— Обычно я всегда прав. — Катон улыбнулся ей. — Мне говорили, что это самая раздражающая черта во мне.

— Я уверена, что это так и есть. — Она впервые за все время улыбнулась ему в ответ.

Он начал отходить от бокового поручня.

— Я должен сообщить командиру твоего эскорта об изменении плана… С тобой все будет в порядке.

Он повернулся к тому месту, где дремал опцион германцев, с бурдюком на коленях.

— Префект?

Он оглянулся и увидел, что она кивнула ему.

— Я благодарна тебе за твою честность со мной о своем прошлом.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Днем позже корабль пришвартовался в Тибуле. Покинув своих людей с приказом оставаться на борту «Персефоны», чтобы предотвратить любое искушение капитана выйти в море в его отсутствие, Катон сошел на берег с Локуллом, и они направились по улицам к большому сооружению с колоннами, построенному над гаванью. Оно было окружено достаточно высокой стеной, чтобы удержать праздное любопыство, но никак не выдержать какой-либо серьезный штурм. За ней в садах росли ветви тополей, кедров и сосен, спускавшиеся с террас позади дворца. Если это была случайная резиденция наместника, Катон мог только догадываться о роскоши его постоянного жилища в Каралисе.