Императорские изгнанники

Успокоившись, она кивнула. — Я попробую найти кого-нибудь, кому вы можете доверять. Я поспрашиваю других домочадцев на Виминале. Наверняка найдется кто-то, кто сможет занять мое место.

— Любовь моя, — улыбнулся Макрон, — никто не сможет занять твое место. Ты практически вторая мать для парня.

— Я не хочу, чтобы она уходила, — пробормотал Луций, опустив взгляд. — Разве они не могут остаться?

— Мы уже говорили об этом, сын, — ответил Катон. — У них своя жизнь, которую они должны вести.

— Разве ты не можешь приказать им остаться, отец?

— «Приказать им?» — Макрон зарычал от смеха. — Хотел бы я посмотреть, как кто-нибудь прикажет Петронелле сделать что-нибудь. Я бы заплатил хорошие деньги за то, чтобы посмотреть, как их растерзают и сотрут в порошок.

Они свернули на улицу, где стоял дом Катона. По обеим сторонам улицы располагались небольшие магазины, арендованные у владельцев больших домов, которые находились за ними. В ближнем конце улицы находилось несколько многоквартирных домов, которые уступали место домам более богатых соседей. Входы в большие дома располагались между магазинами и представляли собой большие двери с шипами на улицу. Когда они дошли до дома Катона, он увидел, что по обе стороны скромной лестницы, ведущей с улицы к парадной двери, по-прежнему работают торговец скобяными изделиями и пекарь, которые арендовали у него помещения. Он ненадолго остановился, чтобы полюбоваться аккуратно ухоженными бревнами и бронзовыми гвоздиками, затем поднялся по ступенькам и резко постучал в дверь.

Мгновение спустя узкая задвижка откинулась, и пара глаз коротко осмотрела его через решетку, прежде чем приглушенный голос потребовал: — Что у тебя за дело?

— Открой дверь, — нетерпеливо приказал Катон.

— Кто ты?

— Трибун Квинт Лициний Катон, теперь открывай.

Глаза сузились, прежде чем привратник ответил: — Сейчас.

Затвор с грохотом встал на место, и Катон повернулся к остальным. — Должно быть, новый привратник. Или я изменился больше, чем думал с тех пор, как мы в последний раз были в Риме.

Створка снова открылась, и за решеткой показался пожилой мужчина. Одного взгляда было достаточно: засов на дальней стороне отодвинулся, и дверь распахнулась, обнаруживая Кротона, управляющего домом. Он быстро поклонился и улыбнулся, отступая в сторону, чтобы дать возможность Катону и остальным войти.

— Господин, мое сердце радуется вашему возвращению. Мы не знали, что вы вернетесь домой.

— Мы только вчера высадились в Остии. Мы были в пути с самого рассвета.

Кротон быстро справился со своим удивлением, закрыв дверь и отгородившись от уличных шумов. В тихом вестибулуме единственным звуком было легкое журчание фонтана из атриума.

— Я сейчас же подготовлю спальные и жилые помещения, господин. И вам понадобится еда после вашего путешествия.

— Еда может подождать, — перебил Катон. — Нам нужна ванна и свежая одежда. Разожги огонь в терме, а потом займись другими делами.

Кротон осмотрел их и приподнял бровь. — А ваш багаж, господин?

— Идет вверх по реке из Остии. Должен добраться до дома завтра. За него будет отвечать человек по имени Аполлоний. Он будет жить в доме вместе с нами, так что приготовь для него комнату.

— Какая жалость, — пробормотал Макрон. Он не испытывал особой симпатии к шпиону, который служил проводником Катона во время его недавней миссии в Парфию и согласился служить с трибуном, когда преторианская когорта вернется в Рим. «Не то чтобы подразделение не нуждалось в новых людях, — размышлял он. Не более ста пятидесяти человек из первоначальных шестисот или около того пережили сражения последних двух лет. Несмотря на то, что их штандарт получил несколько наград за доблесть, пройдет некоторое время, прежде чем когорта наберет прежнюю боевую мощь и снова будет готова к бою». И не то чтобы Макрон примет участие в этом процессе. На мгновение он почувствовал сожаление и тоску по карьере и братьям по оружию, которых он оставит после отъезда в Британию. Больше всего — по Катону.

Макрон был там, когда Катон впервые прибыл к лагерному валу Второго легиона на Рейне, худой, промокший и дрожащий как дворняга. Он нехотя стал наставником молодого человека, но только после того, как Катон справился со своими нервами и стал хорошим солдатом, понял, какие перспективы лежат перед ним. С тех пор Катон служил под началом Макрона, затем стал равным ему по званию, а, в конце концов, получил звание выше него. За последние пятнадцать лет они были почти неразлучны, служа на границах Империи. Вскоре им предстояло расстаться, и, учитывая расстояния, они, скорее всего, никогда больше не увидятся. С этой правдой было трудно смириться.