Императорский Балтийский флот между двумя войнами. 1906–1914 гг.

Там выступала красивая испанка, которая прекрасно танцевала тарантеллу. Многие мичмана совсем потеряли сердце, но к ней даже подступиться нельзя было, так как ее партнер, кажется, муж, бдительно следил за ней. Рулетка доставляла многим большое развлечение. Наш славный мичман Эссен раз выиграл в нее фунтов десять, и это его подзадорило, он уверовал, что сорвет рулетку (капитал рулетки был сто фунтов, и, когда они проигрывались, предприниматели ее закрывали). На другой день он еще выиграл, но уже значительно меньше, а на третий все проиграл. Так что его теория о верном выигрыше безнадежно провалилась.

Испанцы казались нам симпатичными, и мы находили в них черты, схожие с русскими, например, беспечность и лень. Да и многим нравилось, что они легко смотрели на жизнь и больше заботились об удовольствиях, чем о труде.

Как-то на рейд пришел какой-то старый испанский военный корабль, который, наверное, был ровесником войны за Антильские острова. Скоро от него отвалила шлюпка с командиром, который поехал к нашему адмиралу делать визит. Мы привыкли, что если командир едет с визитом, то ему подается вельбот с красивым убором и замечательно подобранными гребцами, безукоризненно одетыми. Испанец же ехал на простой шестерке, довольно-таки грязной. И гребцы были одеты кто во что горазд – кто в рабочем, кто наполовину в синем. Сам он был одет в вицмундир с орденами. Так или иначе, но это был командир испанского военного корабля, и его приняли с почестями, которые ему полагались. После визита к адмиралу он зашел в кают-компанию, где его стали потчевать вином, и он разговорился. Он завел весьма щекотливый разговор о наших неудачах в Японскую войну. Он высказывал сожаление, что такой доблестный флот, как русский, потерпел поражение, и в утешение добавил, что наши флоты теперь оказались в одинаковом положении: «Вы потерпели поражение при о. Цусиме, а мы при острове Куба. Да, – закончил он, – ваши и наши доблестные моряки имеют много общего, и им пришлось пережить одинаково тяжелый удар, к тому же и оба наших флота были в прекрасном состоянии». Вот уж с последним мы никак не могли согласиться, так как печальное состояние испанцев стало достоянием истории. Их флот был дезорганизован и материальная часть находилась в самом печальном состоянии. Таким образом, его сравнение не слишком-то было лестным для нас.

Изредка гостями в нашей кают-компании была семья губернатора провинции, к которой принадлежал город Виго. Она состояла из отца, матери и дочки, хорошенькой и веселой испанки. Своей веселостью она увлекала всех офицеров. К тому же она прекрасно пела испанские песенки и танцевала тарантеллу. Если бы крейсер подольше простоял в Виго, то, пожалуй, этой прелестной испанке пришлось бы переехать в Россию.

Вообще дамы и барышни всех национальностей очень любили приглашения на военные корабли. Русские офицеры со своей стороны охотно приглашали дам. На «Макарове» мы всегда с особым старанием готовились к таким приемам. Помещение кают-компании преображалось: расстилались красные ковры (подарок французского завода, где строился «Макаров»), ставились красивые лампы, вазы и картины. Стол покрывался особыми парадными скатертями, и выставлялся хрусталь, серебро и ценный сервиз. Все это было понемногу приобретено на вычеты, которые держались ежемесячно с каждого офицера на украшение кают-компании. Если была возможность достать цветы, то заполнялись все вазы, а для дам заготовлялись особые букеты, чаще всего из роз.

Таким образом, помещение кают-компании превращалось в роскошный салон и обеденный стол привлекал своей красотой. Вообще офицеры любили украшать свое помещение и гордились, если оно действительно оказывалось красивым.

Вопрос меню требовал особенно тщательной разработки, и заведующий столом советовался со всеми, кто в этом являлся почему-либо знатоком. Что касается вин, то винные погреба на кораблях, плававших за границей, обычно были прекрасные, и предпочтение давалось французским винам в отношении шампанского, коньяков, легких виноградных вин и ликеров. Но также всегда бывали запасы – хереса, мадеры и виски. Каждый офицер мог пить, сколько ему заблагорассудится, и вино, которое ему хочется, но за это платил отдельно, то есть вино не входило в плату за столы. Расходы по общим приемам несли все по раскладке, и иногда они ложились довольно-таки тяжелым бременем на женатых офицеров, особенно во внутреннем плавании.

Никаких особых увеселений на военных кораблях офицеры не могли предоставить своим гостям, если только среди них самих не оказывались певцы и музыканты. Но часто бывало, что среди приглашенных бывали певицы, певцы или музыканты. Тогда празднества сильно оживлялись. Вообще если кто-либо из членов кают-компании хорошо играл на пианино или другом инструменте или пел, то это доставляло всем огромное удовольствие. Я помню прекрасных пианистов – механика А.П. Порадовского[227] и мичмана Ралленбека, а также замечательного виолончелиста лейтенанта П.П. Шмидта[228].