Императорский Балтийский флот между двумя войнами. 1906–1914 гг.

Обходя фронт офицеров, государь, как всегда, с каждым заговаривал. Когда очередь дошла до меня, государь спросил: «Мне кажется, я где-то вас встречал?» – «Наверно, Ваше Величество помните меня, потому что два года тому назад я плавал в охране Вашей яхты на эскадренном миноносце “Туркменец Ставропольский” и был приглашен к завтраку на “Штандарт”», – ответил я. «Ну да, конечно, теперь припоминаю», – сказал Государь.

Когда мы вошли в бухту, было приказано по телефону приготовиться к минной постановке. В присутствии государя мины были вытащены из погребов, поставлены на рельсы и подкачены к минным портам. Все было готово к сбрасыванию. Чтобы государь мог лучше видеть, как мины падают в море, всплывают и затем скрываются, ему посоветовали подняться на ют, что он и сделал.

Скоро с мостика последовало приказание начать постановку. Мои люди порядочно нервничали, поэтому я особенно старался командовать спокойным голосом. «Правая» – в воду шлепнулась первая мина, обдав нас брызгами. «Левая» – и другая мина с левого борта оказалась в воде. Все шло совершенно гладко, лишь приходилось сдерживать минеров, чтобы они не сбросили мину ранее моей команды.

Вот уже тридцать две мины были поставлены, и все они выскакивали из воды и, подержавшись несколько секунд на поверхности, уходили под воду. Значит, они встали хорошо. Правда, опытный глаз замечал, что некоторые ушли слишком скоро, а другие слишком задержались и, следовательно, не слишком точно встали, но этого никто из наблюдавших постановку не мог заметить.

Когда дело дошло до 33-й мины, то я и моя команда заметили, что государь спускается к нам по трапу и становится рядом со мною. Все опять занервничали, и минер, который сбрасывал подъемный конец 35-й мины, его так неудачно сбросил, что он задел буйком за предательскую перекладину и мина поволоклась за кораблем. Мы все с ужасом на нее смотрели. Я видел, что еще секунда, и мой минер полезет срезать буек, а скатные рельсы находились над винтами, и если бы он сорвался, то, конечно, погиб. Поэтому я, живо овладев собою, насколько мог спокойно приказал: «Не трогай буйка, он сам сейчас оборвется». И начал сбрасывать мины с другого рельса, в ту же минуту буек действительно оборвался, и можно было продолжать сбрасывать мины и с этого рельса.

К сожалению, все закончилось не так эффектно, как мы хотели, но возможно, что для государя этот случай даже был интересен. Во всяком случае, государь улыбнулся своей милой улыбкой, и у нас отлегло от сердца. Тут же я объяснил, что причиной таких случаев является конструктивный недостаток в скатных рельсах и что концы рельсов должны быть покрыты листом железа. Но это никакого отношения не имеет к постановкам боевых мин, которые ставятся без подъемных концов. Тут же присутствовавший морской министр приказал, чтобы эта работа немедленно была бы выполнена.

После постановки «Амур» вернулся на якорное место, и государь, поблагодарив всех, отбыл на «Штандарт»[257].

Распростившись с нашими дамами, мы пошли в Гангэ. В дальнейшем нам предстояло принять участие в маневрах флота, которые должны были продолжаться несколько дней.

Вскоре выяснилось, что осенью я буду переведен на должность старшего минного офицера на линейный корабль «Император Александр II», который постоянно плавал в составе Учебно-артиллерийского отряда. Это произошло оттого, что еще во времена, когда «Амуром» командовал Степанов, мне было предложено занять это место, и, желая тогда уйти от Степанова, я согласился. Но потом дело заглохло, и только теперь ему был дан ход и сообщено, что я буду переведен осенью, когда состоится новый выпуск минных офицеров.

Михаил Михайлович по первоначалу был страшно недоволен, но когда я ему объяснил, что дело было возбуждено еще до того, как он получил в командование «Амур», и что мне важно занять это спокойное место, чтобы иметь возможность готовиться к экзаменам на Военно-морской отдел Морской академии, то он переложил гнев на милость. Да и, несомненно, сам Веселкин скоро должен был получить новое назначение, ввиду того, что его ждало производство в каперанги[258].

После маневров нас послали в Кронштадт, чтобы перед зимней стоянкой в Гельсингфорсе были бы выполнены все работы, которые требовали наличия портовых механических мастерских.

По приходе в Кронштадт командир сейчас же уволил в продолжительный отпуск старшего офицера, и я, по старшинству, его заменил. Сам Веселкин тоже почти все время проводил в Петербурге и, следовательно, я заменял и его. Поэтому у меня не имелось никакой возможности сойти на берег, хотя я и находился от семьи в пятнадцати минутах ходьбы.

В начале сентября состоялся приказ о моем назначении на «Император Александр II», и мне оставалось лишь ждать, пока появится мой заместитель. Вернулся из отпуска и старший офицер, так что я занялся приготовлением к сдаче минной части.