Императорский Балтийский флот

Экенберг был вызван к адмиралу. Когда он предстал перед ним и узнал, что его обвиняют в приставании к гимназисткам, то тут же улыбнулся, чем страшно рассердил главного командира. Но все же ему удалось убедить его, что такое обвинение ни с чем не сообразно. Адмирал, оглядывая Экенберга, легко поверил в это, так как уж слишком к его облику не подходила роль дамского ловеласа. Он был отпущен с миром, но ему рекомендовали избрать другой путь для возвращения домой.

Когда Экенберг был молодым мичманом, он отличался беспутством, и давно бы уже ему пришлось покинуть флот, если бы он не женился на достойной женщине, которая сумела его заставить прекратить пить.

Жизнь на «Александре» текла без всяких перемен. Офицеры‑преподаватели целые дни отсутствовали в классах и оставались на корабле только в дни своих дежурств. Сидеть на корабле было скучно, и скучнее всего приходилось нашему бедному старшему офицеру. Одно время он увлекся игрой в пинг‑понг, да с ним увлеклись и другие. Так в обязанность остающихся на корабле и вошло играть по вечерам с Моласом в пинг‑понг, и все достигли большого совершенства в этой игре.

Когда же это надоело и ему начинало не хватать общества, он стал устраивать в кают‑компании вечера с судовыми дамами. Конечно, приглашался командир с женой и дочерью. Его жена была очень милой дамой, но занимать ее для молодежи было совсем не весело, да и более солидные как‑то часто оказывались поближе к молодым дамам. Поэтому Молас решил принять решительные меры и перед приемом указывал, кто должен занимать семью командира. Чаще всего это приходилось на долю доктора и механика, но они и были по возрасту значительно старше всех остальных.

Помещение кают‑компании «Александра», когда‑то лучшего броненосца русского флота, долго плававшего флагманским кораблем эскадры Средиземного моря[271], было прекрасно отделано. Мы уютно проводили время на наших вечерах, было пение, музыка и иногда танцы.

В тот период Артиллерийский отряд находился в блестящем состоянии. Начальником отряда был контр‑адмирал Герасимов, исключительно выдающийся офицер и артиллерист. Заведующий обучением офицер был капитан 2‑го ранга Игнатьев, который сумел сразу повысить уровень преподавания и собрал кадр выдающихся профессоров‑артиллеристов. Правда, этому много способствовало то, что среди офицеров царило увлечение артиллерийским делом в связи с закладкой больших линейных кораблей типа «Петропавловск»[272]. Да и вообще в те времена был расцвет артиллерийского дела во всех флотах, так как в будущей морской войне представлялось, что главную роль будут играть линейные корабли. Теперь в Артиллерийские классы шли лучшие офицеры, которые не только становились выдающимися специалистами на кораблях, но способствовали развитию артиллерийского дела на флоте вообще.

В число зимних занятий учеников Артиллерийской школы также входили строевые учения, которые производились в морском манеже. Ротами командовали судовые офицеры, так что и мне пришлось несколько раз бывать на этих учениях. Одной из рот командовал мой товарищ по выпуску, лейтенант Ф.Ф. Рейнгард – очень маленького роста, на кривых ножках и со слабым голосом. Мы с ним не твердо знали строевое учение. Он был старшим, и ему приходилось командовать всем учением. Поэтому путаниц у нас выходило немало. Его команды, подаваемые слабым голосом, с трудом можно было расслышать, а к тому же он совершенно терялся при своем росте среди рослых матросов.

Вообще Рейнгард был забавный человек. Его еще в корпусе прозвали Фей Феичем, так за ним эта кличка и установилась. Корпус он окончил фельдфебелем, затем прошел Артиллерийский класс и Михайловскую артиллерийскую академию. Казалось бы, он должен был бы быть выдающимся артиллеристом, на самом же деле был совершенно никчемным. Когда он управлял стрельбой, то получался один конфуз. Не годился он и в преподаватели к офицерам и учил только комендоров. Память у него была отличная, но способностей было мало. Человеком он был милейшим.

В Морской корпус он поступил из сухопутного корпуса, когда попал в первое плавание, то ему так не понравилась жизнь на корабле, что, когда его уволили на берег в Ревеле, то он сел на поезд и уехал к родителям. Начальство, не подозревая об этом, страшно перепугалось этим исчезновением. К счастью, родители прислали телеграмму, что их сын у них. Его хотели исключить из корпуса, но как‑то дело уладилось и он остался.

Выйдя в офицеры, он сразу попал в Артур и там выдержал осаду и сражался совсем неплохо, во всяком случае, будучи мичманом получил Владимира 4 ст. с мечами[273]. Но первое время так боялся разрывов больших снарядов, что прятался в каюту и приятели насильно его вытаскивали, чтобы к ним приучить.