Императорский Китай в начале XV века

Если в отношении купеческой торговли правительство Чжу Ди проявляло в целом терпимость и иногда снисходительность, то этого нельзя сказать о коммерческой деятельности феодального класса: представителей аристократии, сановников, военных чинов. Документы свидетельствуют, что их торговая инициатива осуждалась морально и пресекалась административно, вне зависимости от того, нарушали ли они установленные торговые нормативы или нет. Императорский двор руководствовался при этом неписаным правилом — «старыми государственными порядками», как гласит один из документов, — согласно чему чиновникам 4-го ранга и выше возбранялось «оспаривать прибыль у простолюдинов» [23, цз. 125, 1566]. Это подразумевало запрет на торговую, ростовщическую и промышленно-предпринимательскую деятельность. Но прибыли, приносимые этими видами деятельности, в сочетании с достатком средств и высоким социальным положением, позволявшим чинить произвол, неизбежно привлекали к этим «низким» занятиям и определенную часть феодалов. Весьма красноречиво свидетельствует об этом доклад цензора Ли Цина о состоянии дел в торговле солью, датированный 29 декабря 1410 г.: «Гуны, хоу, дуду часто приказывают своим домашним — сыновьям и внукам — торговать казенной солью. [Они] принуждают власти, транспортирующие соль, и чиновников, [управляющих] различными солеразработками, отпускать [им соль] в двойном против положенного количестве…» [23, цз. 109, 1403].

Во всех подобных случаях правительство Чжу Ди неизменно старалось действовать в соответствии с теорией, осуждавшей торговлю.

В ноябре 1405 г. Чжоу-ван получил отказ двора в ответ на просьбу организовать свою собственную торговлю лошадьми с монголами [23, цз. 59, 860–861]. В апреле 1409 г. было предписано предпринять расследование по делу советника Провинциального правления Гуанси Чэнь Шаня, обвиненного в том, что он «силой скупал людей и товары по заниженным для того времени ценам» [23, цз. 90, 1185]. В мае 1412 г. отдали под суд советника Провинциального правления Хугуана Пань Мяня за то, что он «купил корабль и подряжался [перевозить] налоги, [сдаваемые] населением подведомственных [ему] волостей, чтобы любой ценой получить прибыль» [23, цз. 126, 1580–1581]. Когда в марте 1410 г. стало известно, что генерал Го И «использует для ведения частной торговли солдат из подчиненных ему учреждений», наследник престола, правивший в столице пока Чжу Ди находился в походе, приказал отобрать этих солдат из подчинения Го И и вернуть к прежним служебным обязанностям [23, цз. 101, 1319]. В феврале 1411 г. генерал Цай Фу был сослан солдатом на границу за частную торговлю казенными лошадьми [23, цз. 112, 1435]. Наконец, в июле 1416 г. по приказу двора было начато расследование по делу офицера Го Дая и цензора Ван Линь-чжуна, которые через посредников покупали поступавших для двора лошадей, а также «поддерживали [торговые] связи и вместе лукавым путем [получали] прибыль» [23, цз. 177, 1935].

Этот список можно было бы продолжить. Кроме того, в 1410 г. был обнародован манифест, официально запрещающий чиновникам 4-го ранга и выше заниматься торговлей [23, цз. 109, 1403]. Но главное здесь не в количестве имен и не в методах, а в том, что правительство неизменно отрицательно реагировало на торговую деятельность представителей феодального класса. Это являет разительный контраст с реакцией двора на спорные дела по поводу коммерческой деятельности торгового сословия, перечисленные выше. Отсюда следует, что правительство Чжу Ди в своей торговой политике пыталось четко соблюсти рамки сословности. Ущемление финансовых интересов феодалов в этой области диктовалось соображениями дальнего прицела: не допустить размывания феодальных слоев в результате обращения к торгово-предпринимательской деятельности и удержать высокий социальный престиж правящего класса, поскольку торговля теоретически относилась к «низким» занятиям.