Императорский Китай в начале XV века

Наконец, в документах достаточно ясно отразился мотив о боязни народных движений и необходимости в связи с этим уделять внимание его нуждам. Такая откровенность объясняется тем, что распоряжения императора чаще всего адресовались чиновным властям, с которыми он мог быть довольно откровенен. Поэтому в официальных бумагах можно найти следующие красноречивые признания: «Когда народ голодает, императорский двор не в безопасности… Идти по пути любви к народу — это значит давать ему достаточно одежды и пищи, чтобы он не страдал от голода и холода. Тогда [его] борьба утихнет… [Если] создать благополучие для неисчислимых [народных] масс, то в Поднебесной не может не быть мира… У низкого люда [может] накапливаться недовольство императорским двором… Дав покой военному и гражданскому люду, я и все мы [также] получим покой» [23, цз. 207, 2116, цз. 38, 639, цз. 20 (I), 359; 16, цз. 16, 1111].

В описываемом плане весьма характерно одно из высказываний императора, где он подчеркивает постоянную опасность, грозящую правящим верхам со стороны народных масс: «[Если] государство милостиво относится к народу, то (в нем] вряд ли смогут [возникнуть] ежеминутно грозящие особые (мятежные. — А. Б.) замыслы» [23, цз. 40, 664].

В этом своем назначении — служить для предотвращения народных движений — «забота о народе» сливалась с идеей поддержания в стране статус-кво в самом широком, всеобъемлющем масштабе. Отсюда во многих документах мы находим следующую формулировку императором своих основных задач: «В чем [истинный] путь управления народом? В том, чтобы [он] был спокоен и плодился, — только и всего… Мой долг как хозяина Поднебесной — успокаивать народ, и только» [23 г цз. 20 (I), 353, цз. 129, 1602]. Стремление к исполнению этих задач выражалось в проповеди классового мира: «Вечно будьте совершенно спокойным народом… Государь — это отец, народ — это дети. Дети должны питать сыновнюю почтительность, государь же — любить нижестоящих. И каждый [из нас обязан] до конца идти своим путем [в исполнении своего] долга… Каждая семья, [где будут процветать] безропотность и согласие, получит безграничное богатство… Бедные и богатые, любите друг друга, соседи по общине, помогайте друг другу! [Не нужно] бороться и конкурировать… [и тогда будет] общий покой, общая радость и безграничное богатство» [23, цз. 89, 1183, цз. 32, 573 г цз. 92, 1199–1200].

Таким образом, «забота о народе», как можно видеть, органически отвечала основной направленности аграрной политики правительства Чжу Ди, а именно консервации и закреплению сложившихся в стране норм феодальной эксплуатации.

Конкретные мероприятия, которые в общей сложности согласовались с общей теорией «заботы о народе», были весьма различны по своему содержанию. Одни из них были более идеалистичны, чем действенны, другие — приносили вполне реальные плоды. В этой связи заслуживает внимания следующее положение, высказанное Л. С. Васильевым: «Суть взаимоотношений государства и народа… никогда не находила своего адекватного отражения! в реальной действительности, но тем не менее всегда была нормой, ориентиром, желанием и даже необходимым оптимумом существования сложившегося в Китае социального строя» [63, 40]. Однако вопрос о том, насколько те или иные из этих мероприятий могли способствовать достижению искомого идеала в аграрных отношениях, будет удобнее разрешать после непосредственного рассмотрения всего комплекса данных мероприятий.

Прежде всего правительство Чжу Ди было вынуждено считаться с тем ущербом, который нанесла сельскому хозяйству многих районов страны трехлетняя междоусобная война. Сразу же после ее окончания прослеживается определенная забота центральной власти о ликвидации ее разрушительных последствий. Надо сказать, что разорение, причиненное войной, было весьма значительным. Недаром цензор Хань Юй еще в 1399 г. писал двору, что военные действия «десятикратной тяжестью горя» ложатся на плечи населения [16, цз 11, 808]. О лишениях, которые терпят крестьянские хозяйства, говорилось и в поданном во время войны «Цзиннань» докладе Го Жэня [16, цз. 11, 799]. Особенно пострадали районы между реками Хуанхэ и Хуайхэ, а также провинция Шаньдун [130, 34]. Немалые тяготы вынесло и население провинции Бэйпин.

Понимание, сколь опасно такое положение для прочности императорского трона, отразилось в письме Чжу Ди к Чжоу-вану в мае 1403 г. Император писал: «Поднебесная только что усмирена [войной]. Сердца людей еще не спокойны. [Они] еще не воспряли от усталости. [К тому же] постоянно повторяются засухи и [налеты] саранчи. Люди по-прежнему страдают от голода и холода. Сейчас самое время [дать им возможность] отдохнуть и спокойно плодиться» [23, цз. 19, 344].