Императорский ловец

Но размышлять об этом уже не было ни сил, ни желания. Мысли смело, они растворились в водовороте чувств и ощущений. Бархат и нежность кожи, влажность и сладость языка, острота вкуса, когда он проложил дорожку поцелуев по женскому телу. Он желал провести языком всюду — в каждой впадинке и выпуклости ее тела, и делал это, вырывая у Сойлин сначала изумленные, а потом откровенно хриплые стоны наслаждения. И эти звуки почти сводили с ума. Армон не помнил, когда тоже освободился от своих штанов, которые жутко мешали. Тесное пространство комнатки наполнилось звуками — их дыханием, стонами, хриплым рыком… И сладким, желанным, невероятно будоражащим запахом возбуждения. Сойлин не боялась, Армон знал это, его звериный нюх мгновенно уловил бы нотки испуга. Но нет. Даже когда он мягко развел ее ноги и прижался к столь желанному местечку, сжимая зубы от дикого возбуждения, девушка лишь поддалась ему навстречу. И это доверие вкупе с ее приоткрытыми губками и неумелыми ласками, свели рихиора с ума. Он надавил, вцепившись отросшими когтями в покрывало, заставляя себя не торопиться. Сойлин вскрикнула и тут же обвила ногами его бедра, выгнулась. А Армон нашел ее губы, уже не останавливая свои движения, уже не в силах их остановить. Он целовал и двигался, соединяя их тела, ловя тихие вздохи, слизывая слезинки. И в какой-то момент домик исчез. Вместо деревянных стен и низкой крыши они увидели лес. Величественный и древний лес, где деревья были столь высокими, что их кроны касались облаков, а на листве качались звезды. С темных стволов до самой земли свисали кружева голубого мха, плелись лианы, выбрасывая в воздух тяжелые багряные бутоны. А Сойлин и Армон лежали на мягкой серебристой траве, усыпанной синими цветами.

Правда, все это влюбленные отметили лишь мельком. Слишком велика была сила, что заставляла их сейчас двигаться навстречу друг к другу, слишком неоспорима. Толчки, толчки, толчки… до воплей, до рычания, до слез! И лес шумел вокруг, осыпая двоих, что любили друг друга в его корнях, мелкими лепестками цветов…

— Моя Сойлин… — еще толчок, и девушка выгнулась в экстазе. И сразу же эйфория так сладко взорвалась внутри, и Армон со стоном содрогнулся. Прижался губами к виску Сойлинки, пережидая это безумие и пытаясь прийти в себя. Потом перевернулся рывком, укладывая ее себе на грудь. Сойлин уперлась ладошками, улыбнулась. Они застыли, глядя друг другу в глаза.

— Тебе больно? — Армон нежно поцеловал ее губы, уже такие распухшие…

— Мне хорошо. Очень хорошо! — улыбнулась девушка. Оглянулась. — Где это мы? — Сойлинка попыталась подняться, но Армон не пустил, сцепил ладони за ее спиной, ощущая странное удовлетворение от этого собственнического жеста.

— В лесу предков. — Он запнулся, осознавая. Такой подарок получали немногие рихиоры, и переместиться в это мистическое место можно лишь с истинной парой.

— Ты уже был здесь? — глаза Сойлин зажглись любопытством.

— Нет, — качнул головой Армон. — Лишь слышал о нем. И, признаться, мало верил, что это место существует. Это легенда рихиоров, птичка. Но я не встречал ни одного оборотня, кто видел его наяву. Лес предков волшебный, он усиливает наслаждение, излечивает раны, забирает боль.

Над их головами огромный бутон дрогнул и открылся. Изнутри брызнул терпкий нектар — освежающий и бодрящий. Сойлин изумленно вскрикнула.

— Я хочу посмотреть этот лес!

— Тогда держи меня за руку, крылатая, — тихо рассмеялся Армон. — Как только мы разделимся, то вновь окажемся в твоем домике.

— А я тебя не отпущу, даже не надейся, — лукаво сказала девушка и уселась на его бедрах.

— Не уверен, что хочу гулять, — жадно сказал Армон, рассматривая юную соблазнительницу, что оседлала его. Сойлин рассмеялась, а он вновь притянул ее к себе. Думать ни о чем не хотелось. Сейчас его заботила лишь девушка, что была рядом.

Они очнулись, когда величественные кроны зазолотились с наступающим рассветом.

— Надо возвращаться, да? — с сожалением спросила Сойлинка. Она лежала, уютно свернувшись в кольце сильных мужских рук, и чувствовала себя совершенно счастливой.

— Надо, — улыбнулся Армон. — Не стоит злоупотреблять гостеприимством этого места.

Девушка сладко зевнула, а рихиор вздохнул и поднялся. И стоило это сделать, лес пропал. Они снова были в комнатке Сойлин, на изодранном лоскутном покрывале. Но огорчиться этому крылатая не успела, Армон вскинул голову, скатился с кровати и глухо зарычал.

— Что случилось? — испугалась Сойлинка, видя, как вылезает на спине мужчины черная шесть, а тело выгибается, готовясь к обращению. — Армон?!

— Кровь, — глухо бросил оборотень. — Я чувствую кровь… И кажется, знаю, чья она. Сиди тут, Сойлин, поняла? Ни шагу из дома! Жди меня! Обещаешь?

Она торопливо кивнула. Рихиор быстро поцеловал девушку, сменил облик в прыжке и вылетел из домика.

* * *

— Мне кажется, это самоубийство, — вновь заныл Ник. Я не обратил на него внимания. — Лекс, что ты задумал?

— Нет.

— Что нет? — не понял Ник.

— Желания разговаривать.