Императрица

Генерал был слишком умен, чтобы молвить слово. Он оставался стоять на коленях, его дорогие одежды стелились но полу. Она знала, что он не осмелится возразить, и устремилась в новый приступ гнева.

— Вы! — закричала она снова, бросив это слово ему как проклятье и направив в него два мизинца, словно намереваясь пронзить его насквозь. — Где была ваша голова все эти годы и о чем заботилось ваше сердце? Вы забыли о благосостоянии страны! Вы заботились только о тех торговых пароходах, которым вы разрешили ходить по нашим рекам, и о том, чтобы строили иностранные железные дороги, хотя вы знаете очень хорошо, как я ненавижу эти иностранные выдумки; я слышала, что вы даже построили иностранную ткацкую фабрику в Шанхае, доходы от которой вы кладете себе в карман! Разве ныне знаете, что должная преданность трону требует всего вашего времени и всех мыслей?

Он все еще не хотел отвечать, хотя императрица ждала, не опуская вытянутых рук. Тогда она начала снова, пронзая воздух над его головой своими мизинцами.

— В течение десяти лет сколько было потеряно из-за вашей алчности и себялюбия! Франция захватила Аннам и напала ни Тайвань, лишь с трудом мы смогли избежать войны с этой иностранной державой, и это в то самое время, когда нам пришлось столкнуться с таким несчастьем, как война Кореи и Японии. Как же это получается, что иностранные народы осмеливаются угрожать нам и нападать на нас? Это потому, что наша армия и флот слабы, но кто же виноват в этой слабости, как не вы? Вы останетесь на своей должности, отступник и предатель, и то, что вы не сделали, вы сделаете теперь, и вы будетe лишены всяких почестей. Подобно рабу вам не будет дано право отдыхать, и подобно рабу вы будете наказаны.

Она опустила руки, громко вздохнула и выдохнула несколько раз, а затем приказала ему уходить.

— Вставайте, — сказала она. — Исполняйте свой долг. Любым способом верните то, что вы потеряли. Мы должны добиться мира, боритесь за всякую почесть, которую вы можетe сохранить для вашей повелительницы.

Генерал поднялся, отряхнул пыль с колен и спиной попятился к выходу, кланяясь при этом, и на его полном лице она увидела выражение терпения, которое почему-то поразило ее до самого сердца. Этот человек уже спасал ее не один раз, он послушно выполнял ее приказания, и она знала, что он по-прежнему был верен ей. Когда-нибудь она снова будет снисходительна к нему, но не сегодня. Она не допустит, чтобы ее сердце жалело кого-то; ее самому большому гневу еще только предстояло выплеснуться. И она призвала императора, написав ему собственноручно и приложив к своему имени императорскую печать.

В тот день, когда она отослала это приказание, странный случай привел в смятение Летний дворец. Ближе к вечеру, когда императрица отдыхала в павильоне орхидей, через круглые мраморные ворота вбежала одна из фрейлин, ее одежды развевались, а волосы были растрепаны. Служанка, которая стояла перед императрицей на коленях, отгоняя веером маленьких мошек, подняла руку, чтобы потребовать тишины, потому что императрица спала. Но дама была слишком испугана, не обращая на служанку внимания, она закричала высоким пронзительным голосом:

— Ваше величество, ваше величество… Я видела… Я видела…

Императрица проснулась сразу же, как она это делала всегда, и посмотрела на фрейлину пронизывающим взглядом.

— Что видела? — спросила она.

— Мужчина, бритый, как священник, — выдохнула фрейлина. Она обхватила себя руками и принялась плакать от страха.

— Хорошо, хорошо, — успокаивала императрица, — полагаю, это был священник…

— Нет, не священник, ваше величество, — настаивала девушка, — только лысый, как священник. Может, тибетский монах, ах, но на нем не было желтых одежд! Он был черным с головы до пят и у него были такие огромные руки! Однако, ваше величество, ворота заперты, и здесь нет никого, кроме евнухов!

Императрица обратила глаза к небу. Солнце село, и мягкий красный свет вечерней зари лился во двор павильона. — В самом деле, здесь не могло быть посторонних.

— Тебе привиделось, — сказала она испуганной фрейлине, — евнухи стоят на страже. Ни один мужчина не может войти.

— Я видела его, ваше величество, видела, — настаивала девушка.

— Тогда я сама найду его, — твердо заявила императрица и отослала служанку привести к ней главного евнуха. Когда он услышал этот рассказ, то вызвал двадцать младших евнухов, они зажгли фонари, взяли в руки мечи и, окружив отважную императрицу, искали долго, но не нашли никого.

— Мы глупцы, — вскричала наконец императрица, — моей фрейлине просто привиделся кошмар, и может быть, она пьяна. Ты, Ли Ляньинь, вели евнухам продолжить поиск, а сам свети фонарем мне.

Вдвоем они пошли обратно, — евнух впереди, освещая путь, — пока не вернулись в библиотеку. Едва переступив порог, императрица увидела на письменном столе лист красной бумаги, на котором отчетливыми мазками были написаны кисточкой такие слова: «Я держу твою жизнь у себя в ладони».

Она схватила бумагу, прочитала ее дважды и бросила евнуху.

— Посмотри на это! — закричала она. — Он прячется здесь — убийца! Ищи его.