Императрица

— Кто будет готовить тебе ужин, как ты любишь, — рыдала она, — и кто будет согревать тебя в холодной постели…

— Его супруга прибудет сюда жить, — сказала императрица. — В тебе нет необходимости.

Она властно повернулась к Ли Ляньиню, и тот приблизился за приказанием.

Уведи Жемчужную наложницу.

— Отправь ее в самую дальнюю часть дворца. Во Дворце забытых наложниц есть две маленькие комнаты. Они будут ее тюрьмой, пока она не умрет. Пусть ей не дают одежды, пока та, что она носит, не упадет с нее лохмотьями. Пусть ее пищей будет грубый рис и капуста, как у нищих. Ее имя не должно упоминаться в моем присутствии. Когда она умрет, не сообщайте мне.

— Да, ваше высочество, — сказал евнух, но своим бледным лицом и приглушенным голосом показал, что даже он не мог одобрить жестокость этого приказа. Он взял наложницу за талию и увел ее прочь.

Император рухнул без чувств у ног своей повелительницы. Над ним встал и зарычал огромный пес, а императрица сидела недвижимо в молчании, пристально глядя в сад сквозь открытые двери.

Часть 4 Старый Будда

И снова правила императрица. Теперь, поскольку она стала старой, говорила она, и поскольку старость стирает женскую привлекательность, она убрала всякий намек на ширму и веер, скрывавшие ее от глаз мужчин. Она сидела на троне Дракона, словно была мужчиной, в полном свете факелов или солнца, облеченная великолепием и гордостью. Поскольку она выполнила то, что задумала, она могла теперь быть милосердной, и из милосердия она иногда позволяла своему племяннику выступать в роли императора. Так, когда приближался осенний праздник, она позволила ему совершить императорские жертвоприношения на алтаре Луны. На восьмой день восьмого лунного месяца, в Праздник осени она встретила его в Зале аудиенций под стражей, назначенной Жун Лу, и там, перед собравшимися принцами и министрами приняла от него девять почтительных поклонов, которые обозначали ее власть над ним. В тот день по ее разрешению и под той же охраной он совершил императорские жертвоприношения на алтаре Луны, и он поблагодарил Небеса за урожаи и за мир. Пусть он имеет дело с богами, сказала императрица, а она будет иметь дело с людьми.

У нее было много таких дел. Прежде всего она казнила шестерых китайских мятежников, чьи советы завели императора на неправильный путь. И как же она злилась и горевала, что главный мятежник из них, этот Кан Ювэй, с помощью англичан был переправлен на иностранном судне в английский порт и там жил в безопасности. Не оставила она свободы и некоторым членам своего семейного клана, которые помогали императору. Когда императрица расправилась с теми, с кем следовало, она принялась за другое дело, во имя блага всего народа. Она знала, что народ разделен, что некоторые приняли сторону императора и говорили, что стране следует приспосабливаться к новым временам и иметь корабли и пушки, и железные дороги, и учиться даже у своих врагов, европейцев, в то время как другие объявляли себя сторонниками мудрого Конфуция и всех старинных обычаев и страстно хотели освободиться от новых взглядов и вернуться к старым порядкам.

И тех и других надо было убеждать, и именно этой задачей теперь занялась императрица. Эдиктами и умелым использованием слухов через евнухов и министров народ был поставлен в известность о тяжелых прегрешениях императора. Главными среди его грехов были два: первый состоял в том, что он плел заговор против своей старой тетушки и даже задумал лишить ее жизни, чтобы свободно слушаться своих новых советников, а второй — что его поддерживали иностранцы, а он был слишком прост умом, чтобы увидеть, что они надеялись сделать его своей марионеткой и захватить всю страну. Эти два прегрешения убедили всех, что императрица правильно сделала, что вернулась на престол, поскольку если те, кто почитал Конфуция, не могли простить молодого человека, который плел заговор, чтобы уничтожить старшего, то уже никто не мог простить правителя, который подружился с белыми людьми и китайскими мятежниками. Прошло немного времени, а народ уже одобрял императрицу как свою повелительницу, и даже иностранцы говорили, что лучше иметь дело с сильной правительницей, чем со слабым правителем, ибо силе можно доверять, а слабость всегда была сомнительна.

И вот еще в чем заключались хитрость и ум Старого Будды. Она знала силу женщины, и, чтобы убедить мужчин, она устроила пир и пригласила на него в качестве своих гостей жен белых людей, которые были посланниками западных стран и жили в столице, представляя свои правительства. Никогда за долгие годы своей жизни императрица не видела белого лица, но сейчас она была готова это сделать, хотя сама мысль об этом возмущала ее. Но если она завоюет женщин, сказала она, то мужчины пойдут следом. Она выбрала для этой встречи свой день рождения, когда ей исполнялось шестьдесять четыре года, и пригласила семь дам, жен семи западных посланников, появиться на аудиенции.