Императрица

Я сомневалась, что смогу когда-либо опять уснуть. Мне хотелось найти того единственного гранда, чье состояние меня хоть сколько-нибудь волновало. Гладдику ввели противоядие перед трагедией на Люмине, но я не знала, защитило ли оно его во время сегодняшней атаки.

В последний раз его видели на «Сократе», небольшом корабле, где старый сенатор фон Юстас часто проводил коллоквиумы, собирая интеллектуалов из среды грандов и излишних. Туда мог прийти любой, кто предпочитал философию политике. Единственные требования: вести споры здраво и без лишних эмоций, а еще полная трезвость. Отказ использовать интоксиканты сделал коллоквиумы довольно непопулярными. Эксцентричность Юстаса тоже не помогала делу. Он никогда не прибегал к фальшмолодости и любил посмеяться над теми своими ровесниками, кто ею пользовался. Старику нравилось критиковать власть, но он отверг все возможности собственного продвижения – даже когда Тайрус попытался заманить его в Тайный совет.

Сегодня на коллоквиуме собирались посмотреть мой Ритуал искупления, а потом обсудить его последствия. Голограмма в центре комнаты по-прежнему показывала внутреннее убранство Великой Гелиосферы, где теперь не было никого, кроме пары мертвых излишних.

Много потенциальных спорщиков тоже лежало на полу.

Гладдик в одиночестве сидел за одним из больших круглых столов, обхватив себя руками. Неподвижный, он казался таким же неживым, как тела вокруг. Я обвела помещение взглядом. Оно имело низкий приоритет у роботов-обслуги, поэтому трупы так и лежали, где упали со стульев. На столах стояли тарелки с недоеденными блюдами. Их было больше, чем тел, значит, кто-то успел спастись и улететь.

И ни единого следа старого фон Юстаса.

– Гладдик, – позвала я.

Он тупо смотрел на стол. Двумя сиденьями дальше какой-то мужчина заляпал кровью свою одежду, прежде чем упасть лицом в еду. Напротив торчала женская нога – ее обладательница опрокинулась на стуле.

– Гладдик. – Я взяла его за плечо и потрясла.

Ничего. Я занесла руку, чтобы дать ему легкую пощечину, но передумала. И тут он заговорил.

– Немезида.

Его голос был спокойным. До жути спокойным.

– Что, Гладдик?

– Это… это все на самом деле?

Он уже видел подобное на Люмине. Я вдруг поняла, в чем дело, и обвела взглядом тот ужас, свидетелем которому бедняга недавно стал. Он был на Люмине – и вот увидел это снова. Наверное, Гладдику снились кошмары. А теперь он узрел их наяву.

– На самом деле, – ответила я.

Эти слова привели в чувство и мой разум тоже. Я наконец-то стряхнула с себя ступор и посмотрела вокруг ясными глазами. По-настоящему увидела все, что натворил Тайрус. Окон здесь не было, так что я не могла лицезреть злокачественное пространство, что ныне пожирало шестизвездную систему, но я его чувствовала. Оно действовало мне на нервы, эта гноящаяся рана на теле мира, которую Тайрус мечтал уничтожить. Которую сам только что создал. Он все спланировал заранее, подготовил к моему появлению, точно зная цену. Наверное, потребовалось немало времени, забот и усилий. Он понимал, какое разрушение причинит, и все равно это сделал без малейшего сожаления.

«Это уже не Тайрус».

Я знала это в глубине души, чувствовала сердцем. Горло словно сдавила ужасная рука, но я не могла закрыть глаза на правду. Как жестоко было подарить мне надежду, когда он объявил, что по-прежнему меня любит, там, в капсуле. Когда рассказал, что освободился от веналокса – и не соврал. Он и правда освобо дился.

Но слишком поздно. Его уже не спасти.

Я сжала кулаки. Я знала, что должна сделать.

– У меня есть план, – сказала я Гладдику. – Я помогу тебе сбежать.

Он с трудом поднял на меня мутные глаза.

– Правда?

– У меня есть координаты. Я свяжу тебя с кем-нибудь, кто сможет взять тебя на корабль. Ты сбежишь. Но мне нужно кое-что взамен. Сможешь раздобыть? Мне нужен термит.

Он лишь смотрел на меня.

Я порылась в карманах покойника, нашла листок бумаги и написала частоту Нивени. Гладдик тупо уставился на координаты.

– Свяжись с этим кораблем. Убирайся отсюда. Но сперва найди мне термит.

– Я не знаю, что это.

– Субстанция, которая может уничтожить машину. – Большего я сама не знала. – Пожалуйста. Это важнее, чем ты думаешь. Спроси кого-нибудь. У тебя должны были остаться деньги. Заплати кому-нибудь. Мне нечего больше предложить, но сама я не справлюсь…

– Прошу. Я не… Немезида, прямо сейчас я… я не могу этого сделать. Не могу.

– Раз в жизни, – рявкнула я на него, – хотя бы раз не будь жалким нытиком, Гладдик! Это важно!

Придушенный звук. Разрази меня сверхновая, он собрался плакать.