Императрица Елизавета Петровна. Ее недруги и фавориты

«Генерал Ягужинский, так сказать, царь всех балов, был необыкновенно весел и одушевлял все общество. Между прочим он устроил один танец, состоявший из 11 или 12 пар, которым сам управлял и который продолжался по крайней мере час, так что я не помню, случалось ли мне когда-нибудь видеть подобный. Начал он с очень медленного, но притом исполненного прыжков англеза; потом перешел в польский, продолжавшийся чрезвычайно долго и с такими прыжками, что надобно было удивляться, как дамы, уже порядочно-таки потанцевавшие, могли выдержать его. Тотчас по окончании польского составился новый танец (который не знаю, как назвать), похожий несколько на штирийский; в нем опять страшно прыгали и делали разные весьма забавные фигуры. Однако ж, генерал этим еще не удовольствовался: не находя более новых фигур, он поставил всех в общий круг и предоставил своей даме, г-же Лопухиной, начать род арлекинского танца, который все по порядку должны были повторять за ней, с тем чтобы кавалер следующей пары выдумывал что-нибудь новое, ближайший к нему также, и так далее до последней пары. В числе многих выдумок были следующие: г-жа Лопухина, потанцевав несколько в кругу, обратилась к Ягужинскому, поцеловала его и потом стащила ему на нос парик, что должны были повторить все кавалеры и дамы. Генерал стоял при этом так прямо и неподвижно, как стена, даже и тогда, когда его целовали дамы. Одни, сделав перед избранной дамой глубокий реверанс, целовали ее; другие, протанцевав несколько раз в кругу, начинали пить за здоровье общества; третьи делали щелчки на воздух; четвертые вынимали среди круга табакерку и нюхали табак (маленькая дочь княгини Черкасской делала это так мило, что все восхищались); иные целовали его высочество, что начал молодой Долгоруков. Но лучше всех сделал генерал Ягужинский, который был последним: заметив, что некоторые не участвовавшие в танце смеялись, когда в кругу целовали дам или когда дамы должны были целовать кавалеров, он вышел из круга и перецеловал всех зрительниц, которые, так неожиданно пойманные, уж не смели отказываться целовать его и других. Этим танцем бал окончился». Мы не рассмотрели в кругу танцующих Елизавету, но она там, в первых рядах. Возраст нежный, до настоящих романов еще далеко, но кокетничает она весьма успешно. Каждый запомнит улыбку красивой и веселой девочки.

Наконец дело решилось: женой герцога Голштинского будет старшая дочь Анна. 24 ноября 1724 года состоялось торжественное обручение, но венчание произошло много позднее. 28 января 1725 года от уремии и почечной болезни скончался Петр I, через месяц умерла младшая, последняя дочь Екатерины – Наталья. Плач стоял во дворце. Императора вместе с малолетней дочерью похоронили в Петропавловском соборе.

Бракосочетание принцессы Анны и герцога Карла Фридриха состоялось только 21 мая 1725 года. Слава богу, одна дочь замужем, теперь надо пристроить вторую. Екатерина придумала для красавицы дочери поистине великолепную судьбу. Еще у Петра относительно Елизаветы были далеко идущие планы. Ему нужно было упрочить отношения с Францией, был задуман франко-русский союз. Дипломатическое оформление этого союза продолжалось и после смерти Петра. Разговоров было много, а тут еще саксонский посланник Лефорт дул императрице в уши, превознося Елизавету до небес: «Она как будто создана для Франции, и любит лишь блеск остроумия!» Екатерина по простоте душевной не поняла, что это просто фигура речи, такую красоту можно дорого продать. В голове у нее возник фантастический план. Она задумала, ни много ни мало, выдать замуж Елизавету за юного французского короля Людовика XV. Франция удивилась, более того, она обиделась. Как могли в супруги королю предлагать незаконнорожденную принцессу? Такие вещи в Европе считались совершенно недопустимыми. Вскоре пришло сообщение, что король Франции уже обрел себе супругу из королевского английского дома.

Однако царица не угомонилась. Через зятя, герцога Голштинского, она донесла до ушей Франции, что во имя добрых отношений согласна и на герцога Орлеанского. Екатерина даже не настаивала на сохранении для дочери православной веры, что шло вразрез с русской традицией. Пусть Елизавета будет католичкой, главное – Париж! Ответ не заставил себя ждать. Он был вежлив до приторности, но, простите, нет, еще раз нет, потому что, извините, герцог Орлеанский уже принял относительно своего брака другие обязательства. Союз с Францией отодвинулся на много лет.