Императрица и смерть

Орлана снова срезала цветы, снова вдыхала терпкий запах сломанных стеблей. Весь её мир превратился в кладбище, на котором хоронили не только людей и магов, но и ощущение осеннего Нью-Питерского дождя на ладонях, шум машин за окном кабинета, запах костров в степях - всё это лежало глубоко в земле. На котором давно истлели в прах Сабринино: 'Не пропадай надолго, дорогая' - и: 'Какие проблемы, мелкая?' - Истемира.

На котором точно так же неотвратимо хоронили улыбку отца.

Да, можно не резать стебли кухонным ножом, не ударять со злостью, наискось, можно заживлять заклинаниями сочащиеся соком ранки, но ей было важно резать именно так. Разве мыслимо по-другому собирать цветы для мёртвых?

Садовник проходил по дорожкам оранжереи после неё, прикасался к раненым стеблям, шептал то ли заклинания, то ли слова извинений. Орлана оглянулась один раз: он стоял на коленях - прямо на камнях - перед кустом, плачущим росой с листьев.

Она сама никогда не плакала, срезая цветы для мёртвых. Орлана спускалась в склеп по пыльным ступеням, которые ещё были озарены дневным светом, потом создавала себе небольшой шар белого пламени и шла дальше, по узкому коридору. Здесь колонны из серого камня подпирали низкий свод, который не давал дышать, а воздух пах подземельем.

За одной из каменных дверей коридора пряталась крошечная комната - всего два постамента, серый камень и нерушимый холод. И два тела: принц и наёмная убийца. Сохранённые магией, они нисколько не изменились с момента смерти, только исчезли страшные раны. Только лица стали спокойнее.

Орлана садилась на постамент в ногах Сабрины и делила цветы точно поровну. Цветы, которые она принесла несколько дней назад, успевали захонуть, и Орлана безжалостно жгла их в белом огне.

Она знала: её брат и подруга не слишком-то любили друг друга и при жизни. Истемир презрительно говорил ей: леди убийца. А Сабрина ему отвечала не менее обидным: ненаследный принц.

Вселенский Разум поступил жестоко: он свёл после смерти двух непримиримых врагов и - когда-то - двух самых близких Орлане людей. Сейчас они лежали на расстоянии пары шагов друг от друга: Сабрина в алом платье, Истемир - в расшитом золотом костюме, каждый со своим мечом.

Орлана не разговаривала с ними. Что вообще может быть глупее, чем беседовать с мёртвыми! Она осторожно прикасалась к скрещенным на груди рукам подруги, поправляла прядь волос на лбу брата.

Прядь тут же падала на прежнее место, но Орлана не видела: она уже уходила, и шар белого пламени плыл следом.

Срезать цветы для мёртвых она могла только ножом.

Ольвэ подёрнул подол алого платья. Держа куклу за ноги, он расправлял складки на её одеянии с таким тщанием, с каким смахивают пылинку с плеча любимой. Кукла благодарно улыбалась ему в ответ, смотрела бессмысленными глазами. Глянцево блестели её искусственно нарумяненные щёки.

- Счастлив, что вы навестили меня, императрица. - Он осторожно вернул куклу на полку, в стройный ряд таких же разряженных красоток, стереть с которых надменную ухмылку красных губ могло только солнце. - Останетесь на обед? Было бы громадной честью...

Сегодня был день посещений, и на удивление все оказались рады видеть незваную гостью.

- Аппетита нет. - Показательно не замечая его невежливости, Орлана самовольно уселась в ближайшее кресло.

Гулкая комната с такими высокими потолками, будто строители хотели разделить помещение этажей на пять, да забыли, пахла ночным полем. Кричащая аскетичность голых стен к пятому мгновению пребывания здесь становилась безразлична, а к одиннадцатому - казалась изысканным стилем.

- Жаль, но, возможно, вы передумаете. - Тонкие пальцы Ольвэ скользнули по прядке чёрных волос куклы. - Я тут пригласил на дружескую беседу несколько интересных собеседников. Дарин тоже будет. Он обещал поведать нечто занимательное. Знаете, господин президент умеет рассказывать забавные истории.

Орлана знала, что он будет всячески указывать ей на свою душевную дружбу с президентом Маара, только сейчас её это совершенно не трогало.

- Сожалею, - выдавила из себя Орлана. Её вдруг прошиб мороз по коже: на широкой полке, рядом с такими же безразличными ко всему миру куклами, стояла кукла-Сабрина. В алом платье с широким чёрным поясом, с блестящими в неярком свете солнца волосами, она улыбалась одними губами и смотрела остекленевшими глазами на Орлану.

Императрица вскочила на ноги так резко, что заставила Ольвэ вздрогнуть.

- Что вы, я не хотел вас расстроить, - сдавленно выговорил он, но Орлана не обратила внимания.

Голова куклы была чуть склонена к плечу, будто бессмысленные глаза на самом деле внимательно изучали гостью. Алое платье самого простого покроя шло складками. Мгновение - и сходство рассеялось. Перед Орланей на полке стояло бездушное изображение человека, по росту - чуть ниже Риана, наряженное в маленькое алое платье.

- Но знаете, - отозвался откуда-то сбоку Ольвэ, - я всё же решил пересмотреть свои условия. С моей стороны было бы непочтительно забывать всё то, что ваши предки сделали для моей страны.